очень любезны. Но пока совершенно неизвестно, когда я сумею вернуться, и я не смею что-либо обещать.
– А! Он должен вернуться – и вернется! – вскричал сэр Джон. – Я подожду неделю, а потом сам за ним отправлюсь!
– Непременно, сэр Джон, непременно! – подхватила миссис Дженнингс. – И может быть, вы тогда узнаете, что он от нас утаивает.
– Ну, я не охотник совать нос в чужие дела. И кажется, это что-то такое, в чем ему неловко открыться.
Лакей доложил, что лошади полковника Брэндона поданы.
– Вы ведь не верхом отправитесь в Лондон? – осведомился сэр Джон, оставляя прежнюю тему.
– Нет. Только до Хонитона. А оттуда на почтовых.
– Ну, раз уж вы положили уехать, желаю вам счастливого пути. А может, все-таки передумаете, а?
– Уверяю вас, это не в моей власти.
И полковник начал прощаться.
– Есть ли надежда, мисс Дэшвуд, увидеть зимой вас и ваших сестер в столице?
– Боюсь, что ни малейшей.
– В таком случае я вынужден проститься с вами на больший срок, чем мне хотелось бы.
Марианне он лишь молча поклонился.
– Ах, полковник! – сказала миссис Дженнингс. – Уж теперь-то вы можете сказать, зачем вы уезжаете!
В ответ он пожелал ей доброго утра и в сопровождении сэра Джона вышел из комнаты.
Теперь, когда вежливость уже не замыкала уста, сожаления и негодующие возгласы посыпались со всех сторон. Все вновь и вновь соглашались в том, как досадно, как непереносимо подобное разочарование.
– А я догадываюсь, какое это дело! – вдруг торжествующе объявила миссис Дженнингс.
– Какое же, сударыня? – хором спросили все.
– Что-нибудь с мисс Уильямс, ручаюсь вам.
– Но кто такая мисс Уильямс? – спросила Марианна.
– Как! Вы не знаете? Нет-нет, что-то о мисс Уильямс вы, конечно, слышали! Она родственница полковника, душенька. И близкая. Такая близкая, что юным барышням и знать не следует. – Чуть понизив голос, она тут же сообщила Элинор: – Это его незаконная дочь!
– Неужели!
– Да-да. И сущий его портрет. Помяните мое слово, полковник завещает ей все свое состояние.
Вернувшийся в столовую сэр Джон немедля присоединился к общим сетованиям, но в заключение сказал, что раз уж они собрались, то им следует придумать, как провести время наиболее приятным образом. После недолгого совещания все согласились, что хотя счастье они могли обрести лишь в Уайтвелле, тем не менее прогулка в экипажах по окрестностям может послужить некоторым утешением. Приказали подать экипажи. Первым подъехал кабриолет Уиллоби, и никогда еще Марианна не сияла таким счастьем, как в ту минуту, когда впорхнула на сиденье. Уиллоби хлестнул лошадей, они скрылись среди деревьев парка, и общество снова увидело их, только когда они возвратились в Бартон-парк, причем много позднее остальных. Оба были в самом радостном расположении
