пороге стоял полковник собственной персоной. Молодарчук был разъярен. Лицо его пылало праведным гневом. Перед ним испуганно отступала тощая девочка лет тринадцати.
– Да я тебя! – орал Молодарчук. – Да ты сама им дала, а теперь хвостом вертишь! Вон отсюда! Шлюха малолетняя!
Женщина и мужчина изумленно вскочили на ноги.
– Олечка! – сказала женщина.
Полковник стремительно обернулся.
– Забери свою шалаву, и чтоб я тебя больше здесь не видел! – рявкнул Молодарчук. – У нормальной бабы девка по подворотням не шляется!
– Григорий Ефимыч… – спокойно начал молодой опер, тот самый, который только что разглядывал Валерия.
В эту минуту Молодарчук оглянулся и встретился глазами с Нестеренко.
– А… Э… Валерий Игоревич… Вы уже здесь? Погодите секундочку… то есть…
Два мента, грамотно взяв ошеломленную мать в коробочку, уже выводили ее в коридор. Молодой опер все так же стоял у притолоки.
– Заходи.
Валерий, оглянувшись на плачущую девочку, последовал за полковником.
Кабинет полковника Молодарчука отнюдь не напоминал клетушки, в которых ютились его подчиненные. Паркетный пол, строгие импортные шкафы, безукоризненная отделка стен и стеклопакеты в окнах сделали бы честь любому средней руки офису. За окнами открывался роскошный вид на реку, под собранным из стальных спичек мостом неторопливо проплывала желтоносая баржа.
Валерий, не дожидаясь приглашения, сел в одно из покойных кресел, расставленных вдоль стола для совещаний. Полковник, поколебавшись, опустился напротив.
– Нет, просто черт знает что такое! – с запоздалым негодованием воскликнул Молодарчук. – Сначала шляются неведомо где, лезут к парням, а потом, чуть что, позорят хороших людей!
Валерий молчал. Уголок рта Молодарчука дернулся, пальцы выбили на столешнице нервную дробь. Нестеренко сидел абсолютно неподвижно и расслабленно, и эта неподвижность собеседника невольно заставляла полковника нервничать, восполняя недостаток чужих движений избытком своих собственных.
Внезапно Молодарчук встал, растворил дверь кабинета и крикнул:
– Лерочка, кофе и коньяк.
Потом вернулся и снова сел напротив Валерия. Глаза Нестеренко, казалось, неторопливо изучали обстановку кабинета, красивую белую грамоту с золотой окантовкой – личную благодарность Анатолия Куликова за чего-то там проявленное и оказанное.
– Н-да, нехорошо-то как вышло, – с досадой сказал полковник.
– Что – нехорошо?
– Ну вы сами понимаете, Валерий Игоревич. У нас город спокойный, тихий. А вы… в первый же день… и не кого-нибудь, а сотрудника милиции… из иностранного ствола…
– Ваш сотрудник находился при исполнении обязанностей? И если да, то у него не странные ли обязанности – мочить заезжих бизнесменов из незарегистрированного
