ика-расшифровщика!
Я включил свет и рванул по проходу, цокая копытами, как молодая лань.
– А ну фтой! Пвекватить покаф! – заорал я, пытаясь заслонить собой экран.
Не подумайте только, что я страдаю нарушениями дикции: просто в данный момент во рту у меня был непрожеванный сандвич с сыром. Одним мощным глотком отправив в глубь желудка остаток завтрака и чуть при этом не подавившись, я бросился коротким путем в будку механика и вырубил аппарат ударом хвоста по кнопке.
– В чем дело? – недовольно спросил из первого ряда мой постоянный напарник Третий, развалившийся в кресле и лениво жующий корн.– Хорошее кино.
– Спасибо за высокую оценку моей работы, но это не совсем кино! Точнее, совсем не кино! – ядовито сказал я, плюясь крошками и упирая руки в бока.– Почему начали показ без меня? Кто разрешил?
– Куратор сказал, что можно предварительно ознакомиться,– пожал плечами Третий, задумчиво почесывая рог.
– Почему тогда электронного переводчика не включили? Из-за шума воды ни одного слова толком разобрать невозможно,– уже миролюбивей спросил я (с кураторами лучше не спорить, себе дороже).
– Ты же знаешь, он иногда применяет несоответствующие синонимы. И так все понятно.
– Рад за твои широкие лингвистические познания. Переведи тогда, что только что слышал с экрана.
– Слова красавчика?
– Да.
– Ругнулся он на этого Оскара. Пес ты вшивый, говорит.
– Правда? А на самом деле он сказал: «Бедный мой живот. Урчит как голодная собака»,– ехидно прищурился я.
– Не придирайся,– буркнул Третий, сбрасывая походный рюкзак с соседнего сиденья, чтобы освободить мне место.– Сейчас все включим.
Пока механик, поминая через слово ангелов, отматывал пленку на начало и настраивал переводчика, я отдышался и постепенно успокоился. Третий, как и положено настоящему другу, ободряюще похлопал меня по плечу – не дрейфь, все самое неприятное уже позади.
Воспользовавшись свободной минуткой, представлюсь: носитель отрицательной сущности, полевой работник четвертого ранга.
Проще говоря, я тот, кого вы обычно вспоминаете, когда у вас не забивается гвоздь, сбегает молоко, рвутся последние колготки или уходит из-под носа поезд. Вы нервничаете, злитесь, кричите: «Черт! Черт побери!» – и я… не прихожу.
Причем не прихожу согласно инструкции: если каждый из нас станет являться по первому требованию несдержанных на язык индивидуумов, то никаких кадров не хватит. Нет, мы приходим только согласно полученной разнарядке, с одобрения курирующего администратора (куратора) и делаем свою работу быстро, качественно и незаметно.
К тому же я не уверен, что вы узнаете меня при личной встрече – народные предания порядком исказили темные образы наших героев. Не так уж я страшен, как меня малюют: высок ростом, строен, мускулист, из моего рта пахнет не серой, а мятной свежестью, а шерстяной покров блестит от хороших моющих средств и постоянной работы на свежем воздухе. И хотя на срезе моих рогов уже три кольца, что означает утрату целых трех жизней, еще шесть осталось у меня в запасе, и я намерен прожить их так, чтобы потом не было больно за бесцельно потраченные годы.
Взять, к примеру, последнее задание – чем не подвиг? Начиналось все как рядовая рутина, плавно переросло в запутанный шпионский детектив, после чего мирно завершилось масштабными военными действиями с применением колдовской силы.
Впрочем, все эти подробности запечатлены в фильме-отчете, с которым можно ознакомиться прямо сейчас. Тем более что механик закончил копаться и по экрану уже ползут серые буквы «ПРИЛОЖЕНИЕ К ОТЧЕТУ полевого работника инвентарный номер 437/138-5». Некоторые кадры, кстати, я сам еще не видел.
В зале раздались тихие смешки: по закону подлости куратор поместил под заголовком тот кадр, где я сую под хвост ишаку горящий факел. Не поленился даже увеличить – вот сволочь! К счастью, свет вовремя погас, маскируя краску стыда на моих щеках.
В боковых колонках зашуршал кашель электронного переводчика. Наконец, спустя долгие секунды и секунды (а также метры и метры казенной пленки) появилось расплывчатое изображение лошади и двух мужских фигур, идущих прямо на зрителя. По мере того как они приближались, контуры тел становились отчетливей и ясней.
Стало возможно различить сложное переплетение кружев на воротнике куртки молодого человека и морщинки в уголках карих глаз его старшего спутника.
И именно в этот момент, когда я перестал дышать и весь замер в предвкушении, Третьему приспичило выставить свой жирный зад, обтянутый комбинезоном, прямо перед моим носом.
– Я за корном,– сказал он.– Тебе взять?
Вместо
