пороге лоджии стояла Любаша.
– Ох… Напугала… – перевёл я дух.
– Это ты меня напугал. Звоню в дверь, звоню, а ты не открываешь. И, как нарочно, ключ запропастился, минут десять искала в сумочке, пока нашла.
– Извини, заработался, не слышал звонка.
Любаша подошла, села мне на колени. Я обнял её, поцеловал в шею, но она, неожиданно вскрикнув, отпрянула.
– Осторожнее! Я уши проколола.
– Ну-ка, ну-ка…
Я отвёл её волосы от ушей, посмотрел. Из покрасневших мочек торчали маленькие, как гвоздики, золотые серёжки.
– А где мои серьги? – обиделся я.
– Твои – серебряные, их сейчас носить нельзя. Пока ранки не заживут, нужно носить золотые. Мне Ленка дала на время.
Любаша взъерошила мне волосы и потянула через голову лямку фартука.
– Погоди, – рассмеялся я, ссадил её с колен, снял фартук. – Дай руки помою.
– Давай быстрее, а то у меня времени нет.
– Всегда так… – вздохнул я, направляясь в ванную комнату. – Всё у нас, если не украдкой, так в спешке… Какая это к чёрту любовь?
– У меня дома ребёнок голодный!
– Оксана давно не ребёнок, – возразил я. – К тому же не совсем голодная.
– Для меня она всегда будет ребёнком!.. – возмутилась Любаша, запнулась и, заглянув в ванную, настороженно спросила: – Что значит – не совсем голодная?
– Я её пельменями накормил. Она сегодня ко мне заходила.
– Зачем?
Настороженность в словах Любаши выросла до степени тревоги.
– Насколько понял, хотела посмотреть, как живёт будущий отчим.
– Да? – недоверчиво переспросила Любаша.
– Да.
Я вытерся полотенцем, привлёк Любашу к себе и крепко, чтобы исключить последующие вопросы, поцеловал в губы. Любаша попыталась отстраниться, но я не отпустил, и она обмякла, растаяв в моих руках.
Однако далее всё получилось так, будто мы были женаты чуть ли не вечность и секс стал для нас обыденной супружеской обязанностью. Как ни пытался расшевелить Любашу, но, кроме чисто физиологического удовольствия, ничего другого мы не получили. Причём, скорее всего, только я. Мыслями Любаша была далеко от меня, с дочкой, и все мои усилия заставить её раскрепоститься пропали втуне.
Когда всё закончилось, она приподнялась на тахте, оперлась ладонью о мою грудь и заглянула в глаза.
– Она прогуляла уроки?
Я обречённо вздохнул.
– Нет. Говорит, в школе прохудилась крыша, класс залило талой водой, и их отпустили.
Любаша вскочила с тахты, собрала одежду и скрылась в ванной. Минуты через три она вышла оттуда уже одетой.
– Мне пора.
Я натянул трусы, встал.
– Ладно.
