Просто та часть проекта одного… весомого человека. А он, как всякий смертный, честолюбив. Ему дорого его детище.
– Глостер помолчал, чиркнул спичкой-, прикурил, произнес резко:
– Все, детка.
Дискуссия о природе вещей закончена. Будем считать, я намеренно дал тебе возможность поболтать, чтобы прошли последствия боевого стресса. Теперь отвечай на вопросы. И – Глостер сделал предостерегающий жест, чтобы Оля не посмела прервать его:
– Если ты не въедешь в тему и вякнешь еще хоть слово, я выброшу тебя из этого геликоптера, как падаль. – Глостер жестко свел тонкие губы, добавил:
– Власти у меня для этого хватит.
На какое-то мгновение Оле стало страшно до жути. Такой страх бывает только в бредовых кошмарах: вязкий, ледяной, когда вдруг понимаешь, что спасения нет никакого.
Совсем.
Сглотнув жесткий, будто наждачный, комок, перехвативший горло, она произнесла неожиданно:
– А вы похожи.
– Кто?
– Вы и тот, седой.
– Какой седой?
– Ну я же рассказывала… Тот, что перебил всех. Он…
От него веет смертью.
– На, глотни. – Глостер протянул девушке фляжку.
Она мотнула головой:
– Не хочу. Он вошел в нашу комнату… Я подумала: сейчас он нас застрелит.
Но он… Он не обратил на нас никакого внимания. Подошел к магнитоле w поставил музыку… Пока она звучала, долго рассматривал себя в зеркале… А потом – ушел.
– И все?
– Все. Он только сказал… Он сказал, что мне нельзя брать в руки оружие.
Оно убивает.
– Бред какой-то…
– Очень похоже. Я… я спросила, кто он. Ну да, он и песню эту слушал…
«Гаснет в зале свет, и снова я смотрю на сцену отрешенно…»
– Ты говоришь, он назвал себя?
– Да. Он сказал – Маэстро.
– Маэстро?!
– Да.
Глостер побледнел, застыл, уставив взгляд в одну точку. Потом произнес едва слышно:
– Этого не может быть. Маэстро мертв. Девушка пожала плечами:
– Это вряд ли. Мертвые не убивают. Убивают только живые.
Часть вторая
ВЗРОСЛЫЕ ИГРЫ
Глава 9
Але Егоровой снился снег. Словно она брела сквозь занесенное поземкой поле по едва видимой тропке. И чувствовала, что замерзает. Стыли ступни, холод подбирался по икрам вверх, и она боялась, что скоро вообще не сможет переставлять ноги, упадет, свалится на бок в глубокий сугроб и ее занесет, запорошит так, что не найдет уже никто и никогда. Откуда-то она знала, что в этих краях никогда не бывает весны: только низкое, будто притянутое к земле небо, бесконечно сеющее сухую снежную крошку, только стылые стволы безжизненных тощих деревьев, только серые избы, выстуженные, брошенные, с заиндевевшими стенами… И брела она неведомо откуда и неведомо куда, брела только потому, что боялась упасть и замерзнуть, хотя ноги уже
