садись, я без обиды сказала.
Досифей занял место в ладье, волчица – за ним. Последним вскочил Иванко. Григорий опять закричал:
– Катеринушка! Сделай милость, сойди на землю. Сердце обмирает на тебя глядя!
– А ты, Гришенька, зажмурься!
– Пусть без тебя опробуют, а тогда уже и ты прокатишься.
Катерина только засмеялась и махнула рукой плотникам, державшим ладью. Судно отошло от причала, Иванко распустил парус. Ветер наполнил его, и ладья рванулась вперед. Мастер правил на стрежень реки. Ладья легко резала встречную волну, оставляя заметную водяную тропу за кормой. Катерина прижалась к борту и видела удалявшийся Кергедан. Ветер, свистя, бил ей в лицо. Ладья зарывалась в воду на быстром бегу, и тогда у бортов вспыхивали от брызг радужные искры. Иванко сам изумился, как далеко позади остался город, и повернул руль. Ладья накренилась и, взяв круто на борт, пошла обратно. Катерина от неожиданности вскрикнула и сразу засмеялась. Осмелев, она встала во весь рост, держась за кромки фальшборта. Из просветов в облаках как раз снова брызнул солнечный луч, и по золоченой дорожке стрежня ладья опять пробежала мимо городка. С причалов донесло восторженные крики. Ладья пробежала вверх по Каме, миновала устье Студеницы, пригорок, дальние варницы – и везде на берегу был народ. Кто кричал, кто кидал в воздух шапку, кто махал.
У Иванка – сжатый рот, сощуренные глаза, капельки пота на лбу. Досифей не спускает с него довольных глаз, придерживает напуганную разворотами волчицу. Катерине стало холодно на ветру.
– Вороти домой, Иван!
– Присядь, хозяюшка. Опять сейчас с наклоном побежим.
– Не потеряешь! Удержусь!
Ладья, послушная рулю, еще круче легла на борт, задела крылом паруса воду. Иванко выровнял ход после маневра и взял направление к причалу. И когда до берега оставались сажени, Иванко убрал парус, мастерски подвел судно к причалу, и десятки рук прижали ладью к бревнам. Без улыбки Катерина вышла из ладьи, с поклоном сказала Изанку:
– Спасибо тебе, Иван-мастер, за усладу! А теперь, батюшка, – обернулась она к священнику, – зачинай кропить святой водой ладью на доброе дело.
И когда дьякон зычным голосом начал ектенью, к Иванку подошел Семен Строганов, молча обнял его за плечи и тут же погрозил Досифею:
– А ты чего сидишь, будто прирос? Волчицу-то убери, а то окропят!
– Уходить неохота, хозяин. Вот бы нашим стругам такую легкость и ходкость!
– А мне Иван сие обещал, слову же его отныне, как своему, верю…
Глава восьмая
1
По глухой вычегодской дороге крытый возок волокла шестерка шустрых и сытых коней, запряженных гусем. Впереди тяжелого возка скакали четверо верших, а сзади еще шестеро.
После долгих дождей дорога для коней была нелегкая. Густое тесто глины в ухабистых колеях налипало на колеса.
День выдался хмурым. Ветер низко гнал по небу серые тучи, то и дело сыпавшие мелким дождем.
Дорога шла все время
