человек, прекрасный сатирик и пародист Александр Иванов не смог пережить того, что его обнесли Государственной премией. Он жил за границей, когда позвонили из Москвы и предложили приехать на вручение. Иванов прилетел в Россию и узнал, что в последний момент комиссия по Госпремиям изменила решение не в его пользу. Сан Саныч тут же с горя запил и помер. Поверьте, это не байка, именно так и произошло.
– Хорошо, хоть вы, Юрий Михайлович, не принимаете все близко к сердцу.
– Мне хватает не только внешнего сарказма, как у Иванова, но самоиронии. Однако давайте абстрагируемся и вообразим, что человек хочет послужить державе не только из патриотических чувств, но и – частично – из честолюбивого расчета. Пару раз вот так его пнут, и он скажет: «Да идите вы к лешему, найду себе другое отечество, которое умеет ценить людей».
– У вас такая мысль никогда не возникала?
– Нет, конечно, иначе в восьмидесятые годы сочинял бы то, что нравилось советской власти, а в девяностые старался бы угодить Ельцину и его окружению. Я же всегда писал не по заказу, а по собственному желанию.
– Что не спасло вас от клейма конъюнктурщика.
– Это клевета критиков, которые не в силах смириться, что мои книги становятся популярными без их подсказок. Они ведь искренне верят, будто должны наставлять и направлять читателей. Якобы те сами не разберутся, где литература, а где – макулатура. А в случае со мной критики вроде лишним звеном оказываются, вот и злятся. Чтобы найти хоть какое-то объяснение, почему «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Апофегей» стали бестселлерами, решили записать меня в конъюнктурщики. Мол, Поляков пытается угодить публике, знает, что ей понравится. При этом никто не задается вопросом, в чем же был мой расчет, если «Сто дней» писались в восьмидесятом году, а вышли в свет только в восемьдесят седьмом? Похожая история и с «ЧП», тут разница между написанием и публикацией составила пять лет. Странный какой-то конъюнктурщик, не находите?
– Но вы же еще более страшное ругательство придумали – ПИП.
– Да, мой неологизм. Аббревиатура расшифровывается просто – персонифицированный издательский проект.
– Можно сказать то же самое, но по-русски, Юрий Михайлович?
– Производители чтива.
– Поименно, пожалуйста.
– Донцова, Маринина, Дашкова, Устинова и иже с ними… Как ни странно, среди ПИПов преобладают женщины.
– Вы их книги читали?
– Все равно что спросить, читал ли я кроссворд. Не для того печатается.
– Робски к ПИП-компании относите?
– Тут чуть сложнее. У дамы есть определенные литературные задатки, все зависит от того, как она ими распорядится… Но скорее всего, никак. Лет через пять ее никто не вспомнит. Поймите, я не против развлекательной книжной продукции, вопрос в ином. Никогда прежде ПИПы не претендовали на место титанов мысли.
– Но раньше, наверное, их и не было в таком количестве?
– Да,
