style="font-size:15px;"> Пирсон задержал взгляд на собеседнике и продолжил:
– Известно, что вы не любите чужаков, сэр Пелинор. А я, на ваш взгляд, тоже чужак. Моя мать родом не из этих мест, чтобы считать незаконным даже мое пребывание здесь, а тем более любые мои притязания. Впрочем, вы этого никогда и не скрывали.
– Верно, – согласился поэт и с удовольствием отхлебнул вина из бокала.
Затем Пирсон обратился к психиатру:
– Вы полагаете, доктор Джерролд, что до сегодняшнего дня мы были не знакомы, не так ли? Так вот – я думаю, что это не совсем верно. Некоторое время тому назад я бывал у одной девушки из пригородов Лондона. Ее отец был богатым промышленником. Вы упорно ухаживали за этой девушкой, хотя она несколько раз недвусмысленно вас отвергала. Потом ее отец погиб в результате несчастного случая. Бедное дитя сильно страдало – это правда. А некоторое время спустя вы заставили поместить ее в лечебницу. В конце концов она действительно сошла с ума, а потом покончила с собой.
Доктор Джерролд пробормотал, побледнев:
– На что вы намекаете? К тому же… прежде всего как звали эту девушку?
Пирсон продолжал, не обращая на него внимания:
– Так вы отомстили. Ей ли? Мне ли? Обоим? Не знаю, но верно то, что вы ее упрятали в лечебницу, а она вовсе не была безумной!
– Настоящая обвинительная речь! – воскликнул Джосая Халлахан. – А что вы можете предъявить мне?
Пирсон расплылся в сладчайшей улыбке:
– Вам, дражайший Мерлин? Ну кто же может что-то иметь против вас? У кого может быть мотив хоть для малейшей злобы к доброму старому чародею Мерлину? Вас все уважают, Халлахан, вы самый приятный человек во всем графстве. Собственно, потому я вас и пригласил – чтобы в некотором роде восстановить равновесие. Вы – исключение, которое подтверждает правило!
Но я боюсь, что вы совершенно неправильно толкуете мои намерения. Не стоит искать в моих словах недоброжелательность – я просто объясняю факты, которые позволят вам лучше понять ситуацию. Повторяю: я ничего не имею против кого-либо из вас. Особенно против моей племянницы, прекрасной Гвиневры. Да будет вам известно, что в свое время она осталась практически одинокой: отец ее уехал на Африканский континент и оставил ей лишь маленькое содержание. Но теперь она взрослая девушка, собирается, должно быть, вскоре выйти замуж – не правда ли? – Этот вопрос был обращен как к Мэйдж, так и к Биллу. – Вы говорили мне, что служите в энциклопедии, мистер Пейдж? Благородная миссия просвещать людей, но, полагаю, не слишком доходная? – Билл напрягся. – Я хочу сказать, солидное наследство вам обоим не помешало бы…
А вы, Фрэнк Данбар, любили красавицу Урсулу? Что я говорю – вы до сих пор ее любите! Такую женщину, как она, не забудешь. Что она вам говорила обо мне? Уверен: ничего хорошего. Если она вас попросит, вы сделаете для нее что угодно, не так ли?
Журналист невозмутимо допил вино и очень сухо спросил:
