стоимость «количеств», как и всех прочих вещей, может быть определена самыми разными способами, в частности это можно сделать в долях однородных вещей, и данный подход настолько важен и удобен в обороте, что для этого во все времена считали необходимыми особые положения. К этому относится правовой институт Процентов (usura, а также usurae).
Процентом называется определенная мера количества, которая служит возмещением или вознаграждением за пользование однородным количеством, которое называется «капитал». Само по себе процентное отношение применимо к количествам любого вида, т. е. к зерну, вину, маслу, и в частности к деньгам. А это последнее применение является настолько важным и частым, что обычно думают только о нем, когда речь вообще заходит о взимании процентов. Выше уже было отмечено, что проценты в юридическом смысле считаются плодами капитала[194]. Однако это не следует понимать так, будто в этом случае наличные деньги (проценты) являются плодом наличных денег (капитала), напротив, требование уплаты процентов считается плодом, возникшим из требования, обоснованного капиталом.
Итак, самым важным вопросом является вопрос о том, как вообще может возникнуть требование уплаты процентов. В целом существуют две причины его возникновения:
I) Воля должника, которая почти всегда выражается в форме договора, и II) Общая норма права.
I. Договор как основание возникновения требования уплаты процентов. Подобный договор мог встречаться у римлян и в форме стипуляции, и в форме простого соглашения.
А. Стипуляция процентов была применима всюду и всегда могла быть основанием иска. Ее можно было заключить независимо от того, порожден ли сам капитальный долг стипуляцией со ссудой или без нее, простой ссудой без стипуляции или каким-либо другим обязывающим действием.
У римлян самым частым и самым важным был случай, в котором оба обязательства (о капитале и о процентах) были обоснованы стипуляцией и направлены на деньги. Делалось ли это (согласно дословной формулировке) двумя отдельными договорами (стало быть, с помощью двойного «spondes? spondeo») или одним общим простым договором, в конце которого высказывались указанные вопрос и ответ, было безразлично для результата. Ибо даже в последнем случае на самом деле, как и в первом, заключались две разные, притом даже неоднородные стипуляции: certa о капитале и incerta о процентах[195]. Стипуляция о капитале была неизбежно certa, потому что сумма капитала была совершенно определенной и известной; стипуляция о процентах была неизбежно incerta, поскольку невозможно предвидеть, какие проценты подлежали бы выплате и какой поэтому была бы в целом сумма процентов, о которой следует предъявить иск. Если же это были две разные стипуляции, это неизбежно обосновывало бы два разных иска: certi и incerti condictio (оба, как известно, совершенно разного характера), поскольку иск всегда должен был точно соответствовать стипуляции, и здесь вообще не допускался произвол истца
L. 34 de usuris (22. 1); L. 121 de V. S. (50. 16); L. 62 pr. de rei vind. (6. 1) (ср. выше, § 265).
L. 75, § 9 de verb. obl. (45. 1): «qui sortem stipulatur, et usuras quascunque,
