закончилось очень быстро?
Когда Нахимов вернулся из армии, в которую пошел по оставшимся с недавней для того времени советской эпохи идейным соображениям, к своему немалому удивлению он обнаружил, что теперь придется работать, причем совсем за другие деньги. Сейчас ему под сорок, и из разговоров с ним становится ясно: он все еще не верит, что это навсегда. Тому уж скоро двадцать лет, как он не может принять, что это и есть его реальность и она не временна. Нахимов действительно верит, что он еще поймает удачу. Проводником в земной Ирий в его фантазии является некий хозяин ночного клуба, который, сам не справляясь с заведением, перепоручит его Нахимову…
Это какой же силы должен грянуть гром?! Видимо, должно случиться цунами, как в Индии в 2004, чтобы Светино желание быть хорошей дочкой, абсолютно невыполнимое, как она многократно убеждалась, уступило место здравому рассудку и потребностям собственной души. И еще спорно, останутся ли у нее силы после этого стихийного бедствия на построение собственной жизни. Какой силы должно случиться землетрясение, чтобы перетряхнуть представления о реальности Нахимова? И сколь более вдохновенной, полноцветной и полнокровной стала бы их жизнь, если бы они распрощались с тщетной надеждой на чудо и решили действовать сами?!
Я описываю эти примеры с самым что ни на есть коварнейшим умыслом: обесценить и веру в чудо, сиречь русское «авось», и даже прославленное русское долготерпение. Ибо оба этих столь воспеваемых феномена суть «волки в овечьих шкурах»; это ложные боги, истинные враги русской души, виртуозно маскирующиеся под благочестивыми покровами, да еще подкрепленные религиозно одобренным самоотречением.
Вера в чудо есть гипертрофированная надежда. Это чувство настолько наделено нуминозным[15] смыслом, особенно в православной культуре, что сейчас, когда я, сознательный гностик и в сердце язычница, пишу эти строки, из того самого национального архетипического пласта моей души поднимается настоящий сакральный ужас, будто я покусилась на святое и сейчас это самое иррациональное сверхбытие покарает меня.
Но, слава богам, я, как юнгианка, знаю, что единственная возможность справиться со страхом – идти прямо на него с широко открытыми глазами. Поэтому – вдох-выдох, и отправляемся дальше, через тернии комплексов к звездам Тридесятого царства. Кроме того, когда не хватает собственных душевных ресурсов в каком бы то ни было предприятии, всегда можно, отбросив ненужную гордость (мол, «мы сами с усами»), опереться на авторитет и знания другого. Мир велик, и если в собственном доме кончилась мука́, хоть и по сусекам поскребли, и по амбарам помели, всегда можно занять у соседа. Я действительно не нашла в восточнославянском фольклоре мотива обесценивания чуда и понимания тщетности надежды на вознаграждение за долготерпение. Поэтому обратимся к помощникам заморским. В данном случае нам могут пособить древние греки и совсем еще не древний в сравнении с
