прикрыв глаза, задумался. – Давайте скажем так – бесприютную жизнь. – Лисберн неожиданно открыл глаза и пристально вгляделся в мисс Нуаро, отчего ей стало неспокойно. – Вы добились интересных результатов. Это что-то вроде испытания.
– Это всего лишь работа, – сказала она. – Некоторые девушки начинают проявлять больше способностей, чем другие. Для «Модного дома Науро» мы отбираем самые сливки. Обучаем их и натаскиваем и, разумеется, знаем, что получаем в ответ. Они нам интересны, не то что вашим герцогиням и виконтессам. Но это не филантропия в чистом виде.
– Факт остается фактом – вы подбираете их на улицах, в сиротских приютах и работных домах.
Леони улыбнулась.
– Нам это обходится недорого. Иногда вообще даром.
Она провела его в маленькую комнатку, где в витринах были выставлены образцы работ, выполненных девушками.
– Если ваша светлость соблаговолит купить какую-нибудь безделушку, сделанную их руками, они будут в восторге.
Подойдя к одной из витрин, Леони открыла стеклянную дверцу.
Лисберн постоял секунду, разглядывая подушечки для булавок, носовые платки, шарфы, кошельки и все в таком роде.
– Мисс Нуаро, – позвал он.
Она подняла на него глаза. С пораженным видом маркиз продолжал разглядывать содержимое витрины.
– Все это сделали девушки? Девушки из той мастерской?
– Да. Помните, Матрон сказала, что мы пополняем наш фонд, продавая их работы?
– Помню, – сказал он. – Но я не… – Неожиданно он отвернулся и отошел к небольшому окну. Сложив руки за спиной, стал смотреть на улицу.
Леони была сбита с толку. Она взглянула на витрину, потом на его спину в отлично подогнанном сюртуке.
Ей показалось, что прошло много времени, когда Лисберн отвернулся от окна. И с легкой улыбкой вернулся к витрине.
– Я тронут, – сказал он. – Чуть ли не до слез. И очень рад, что пришел сюда вместо Суонтона. Он бы обрыдался здесь, а потом написал бы элегию из пятидесяти строф о потерянной невинности, или о надругательстве над невинностью, или еще какую-нибудь ерунду. К счастью, здесь только я, и теперь публике не угрожает страдание от стихов, вдохновленных этим местом.
На миг она растерялась. Но быстро справилась с собой, логический склад ума пришел на помощь. Он мог испытывать настоящее сочувствие к девушкам, а мог разыграть страдания большого и щедрого сердца, как это часто делают аристократы. Филантропия для них была сродни обязанности, и они выставляли ее напоказ, в действительности не переживая ни о чем. Если бы, по крайней мере, половина из них проявила настоящую заботу о таких девушках, Лондон стал бы другим городом.
Но совершенно не важно, что он чувствует на самом деле, пришлось напомнить себе Леони. Девушки – вот что важно. А деньги – это деньги, предлагают ли их от чистого сердца, или чтобы покрасоваться.
– Мне кажется, поэзия вашего друга заразила вас непомерной чувствительностью.
