нас здесь чуть ли не революция назревает! – заявил Радл. – Никто не хочет оставаться! Все так и рвутся в бой!
– Немедленно сообщите людям о принятом решении относительно участников экспедиции, – посоветовал я. – Это охладит уж слишком горячие головы. И не забывайте о сроках! Все, конец связи!
Меня не оставляло чувство, что мы чего-то не учли.
«Так и есть, – осенило меня. – А про связь мы ведь чуть не забыли!»
Необходимо было взять с собой рации, развернуть в Берлине корреспондирующую радиостанцию, получить шифры по крайней мере на месяц, предусмотреть несколько сеансов для связи, чем больше, тем лучше, как днем, так и ночью. В результате я отправил еще одну телеграмму. Все сообщения естественно передавались по проводам под грифом «Совершенно секретно, дело особой государственной важности», ведь требовалось соблюдать очень большую осторожность – если бы итальянцы или их секретные службы узнали о наших планах, то все усилия оказались бы напрасными.
Я вызывал Берлин еще четыре, а то и пять раз, так как на ум приходили все новые важные детали: прихватить трассирующие патроны для автоматов на случай ночного боя, ракетницы, эффективные в условиях тропиков медикаменты для больных и раненых, а также одного или двух фельдшеров. Затем мне пришло в голову, что для офицеров может понадобиться гражданская одежда. В общем, я не переставал тревожить своего начальника штаба.
Было около половины четвертого утра, когда я в последний раз позвонил в Берлин, где не прекращалась лихорадочная активность. Грузовики то и дело подвозили необходимые грузы, но все получалось как нельзя хорошо. Наконец мне передали, что мы должны взять с собой еще нескольких офицеров связи.
«Прекрасно, – пронеслось у меня в голове. – Будем надеяться, что они тоже пригодятся!»
Однако пора было подумать об отдыхе, и я попросил одного из все еще бодрствовавших ординарцев предоставить мне кровать. Подвальное помещение барака, в котором я работал, служило бомбоубежищем, где с двух сторон центрального коридора тянулись ряды помещений в виде ниш, походивших на комфортабельные каюты парохода с отдельными койками. Одна из таких кают и была предоставлена в мое распоряжение. Я быстро разделся и лег в кровать.
Воздух здесь оказался очень спертым, хотя вытяжка постоянно работала. Шум вентиляторов действовал на нервы, но я надеялся на то, что скоро к нему привыкну и мне удастся немного поспать. Однако сон не шел, и мне ничего не оставалось, как еще раз обдумать сложившееся положение дел. Лежа в кровати, размышлять было удобно, и только тогда ко мне пришло понимание, какое ответственное и сложное задание мне поручили.
Для начала необходимо было обнаружить местопребывание дуче.
«Допустим, мы успешно разрешили этот вопрос, – прикидывал я. – Что делать дальше? Муссолини, без всякого сомнения, содержится в надежном месте и строго охраняется. Нам что, придется штурмовать крепость или тюрьму?»
Мое перевозбужденное воображение
