Иосифа-стратега войска Красной Армии отошли от границ вглубь страны, а пограничникам было велено не поддаваться на провокации и не стрелять. Однако враг (почему-то он всегда «коварный») стянул свои войска к границе и сообщил на весь мир по радио и в листовках для русских, что Германия упреждает агрессию Советов и начинает с ними войну с трёх часов утра. За первые шесть часов войны, пока никто не решался разбудить поздно просыпающегося царя Иосифа, а главные генералы редактировали тексты не то наступательных, не то оборонительных приказов для воспетой в песнях непобедимой и легендарной Красной Армии, она была разгромлена. Уцелевшие после 80 %-ной чистки и вновь назначенные командиры поначалу больше, чем немцев, боялись принятия собственных решений.
Недавно отмобилизованное войско из пяти миллионов солдат резервистов и неопытных командиров было ввергнуто в хаос. Немцы наступали клиньями. Разрезав на большие, а затем на малые куски огромную территорию, немцы потом брали в плен или уничтожали почти не сопротивлявшиеся и потерявшие управление подразделения Красной Армии – от отдельных групп до целых дивизий и армий. Бегство Красной Армии шло по всему тысячекилометровому фронту. На всем колоссальном пространстве от западной границы СССР до кривой линии Ленинград – Москва – Ростов-на-Дону образовалась ячеистая структура, где внутри меняющихся географических границ этих ячеек оказывались обречённые красноармейцы. Они назывались «окруженцами». Границы ячеек состояли из более или менее частого пунктира передвигающихся немецких войсковых подразделений. Через пробелы вышеназванного пунктира и открытые на Восток горловины «котлов» пробирались к своим те, кто мог и хотел этого.
Дядя Миша в первые четыре месяца войны два раза выходил из военного немецкого окружения и нагонял части отступающей Красной Армии. При этом воинские подразделения и части справа и слева, сзади и спереди от него сдавались немцам в плен или разбегались кто куда. Каждый раз после выхода из окружения допрашивавший его офицер – «особист» не удивлялся личному решению дяди Миши идти к своим – ведь он был еврей. Удивлялись «особисты» тому, что он выходил из окружения вместе со своими солдатами. (Но наград за это не давали и в звании не повышали.) Особисты знали, что если офицер выходит из окружения вместе со своими солдатами, то это значит, что он не побывал в плену у немцев, и те его не завербовали, как шпиона. А сам дядя Миша не только помнил о своём еврействе, но и просто выполнял долг советского командира (как он его понимал) для себя самого и по отношению к вверенным ему солдатам.
Он мне рассказал свои правила. Их было три. Первое – он делил свой офицерский паёк между солдатами. Особенно они ценили папиросы и печенье, которые давались только офицерам, хотя на каждого солдата приходилось по одной папиросе и одному печенью. Второе правило – он подменял у пушек раненых или убитых солдат, поднося снаряды или заряжая пушки. Когда надо, он вместе со всеми на руках перетаскивал эти пушки с места на
