поздно, часу в другом ночи, и в то время полки управлялись <строились>, конница и пехота.
А приказы стрелецкие, которые шли с Лук Великих, пришли к тому ж Воскресенскому монастырю. И сошлись пехота с пехотою: они, стрельцы, с солдаты.
И генерал Петр Иванович Гордон с теми стрельцами говорил, и они ему кланялись и с ним говорили: Мы де идем к Москве милости просить о своих нуждах, а не драться и не биться. И они ж, стрельцы, той ночи перешед к монастырю, стали убрався <укрепившись> обозом, с пушки и со всяким ружьем, ратным ополчением.
И поутру в субботу боярин Алексей Семенович к ним, стрельцам, посылал от себя товарищей своих и сам им о всем изволил говорить, чтоб они, взяв жалованье, и шли б на службу в указное число.
И стрельцы в том упорно отказали и просились к Москве повидаться с женами и с детьми. И после того просили они с Москвы к себе жен и детей – и как де жены и дети у нас будут, куды де великий государь нас послать укажет, туды де мы и пойдем.
И боярин Алексей Семенович Шеин приказал в полковом шатре начинать молебен и воду святить, а ротом велел убираться <вооружаться>, также и пехоте к бою.
И стрельцы у монастыря стоят, устроясь обозом со всяким ружьем. В то ж число [стрельцы] пели свой молебен, и воду святили, и к бою многие исповедывались, и крест все целовали промеж собою, что им умереть друг за друга безо всякия измены.
И после молебнаго пения боярин и воевода Алексей Семенович приказал иттить своим ротам. И поставлены были те роты на горе против их стрелецкого обозу сажен во шестидесят. А генерал Петр Иванович Гордон с пехотою с солдаты стал, убрался с пушки, по другую сторону против их обозу на горе.
И после того полкового управления и убору боярин Алексей Семенович присылал к ним, к их стрелецкому обозу, говорить посыльного Тимофея Ржевского, чтоб они ружье покинули, и вышли б из обозу, и в винностех своих великому государю добили челом, и великий государь в вине их пожалует, простит. А буде они, стрельцы, ружье свое не покинут и из обозу с виною не выдут, и боярин Алексей Семенович велит к ним в обоз по них стрелять из пушек без милости.
И стрельцы в том Ржевскому отказали и из обозу своего не вышли своим непокорством. И говорили сами, чтоб по них из пушек стрелять: «Мы де того не боимся, видали де мы пушки и не такия».
И боярин Алексей Семенович, видя их такое к себе непокорство и злое их такое намерение, приказал по них стрелять из пушек. И по них из пушек почали стрелять.
И стрельцы ударили по барабаном тревогу и все стали под знаменами и по уреченным <условленным> местам в обозе. И почали стрелять из своих полковых пушек из обозу Только от них вреды мало чинилось: Бог хранил, а только ранили небольших; а у них убыток стал быть и утрата от пушек великая.
И они почали шапки махать и знамена свои положили. И почали из обозу бежать и к боярину выходить. А попы их полку взяли на руки полковыя иконы и пошли из обозу вон. А из пушек стрельба не унялась. А иные пошли было из обозу на вылазку,
