Когда бригадиры общались с рабочими панибратски, те слонялись без дела; когда же, наоборот, грубыми понуканиями подгоняли артель, она становилась угрюмой и наглой.
Существовала золотая середина, но загнанным в тупик белым не удавалось ее отыскать. Рожденный на юге надсмотрщик или помощник капитана парохода мог бы изводить бригады громкой руганью, угрозами изувечить и убить, а ему бы в ответ весело скалились, продолжая копать и разгребать. Но едва мастер-учетчик из Чикаго по имени Флаэрти помахал веснушчатым кулаком перед носом Динка Бейли – цветного, которому он накануне проставился в винном погребке, – как вышеупомянутый Динк Бейли попытался порезать того бритвой и весьма продвинулся в своей затее, учитывая то, как быстро его прервали.
Висевшие на носу сроки подгоняли и сильно донимали подрядчиков, в то время как пятьсот черных, коричневых и желтых мужчин бросали свои инструменты в шесть часов вечера субботы, а утром в понедельник только жалкие две сотни из них отзывались на звук рабочего свистка. Остальные возвращались во вторник, среду или даже четверг, в зависимости от того, на сколько им удавалось растянуть свое жалование.
– На кой мне работать-то, миста? У меня аж два доллара осталось. Вот потрачу, так и приходите, может, и поговорим о делах.
Это заявление, сделанное прогуливающим землекопом любопытствующему бригадиру, отражало довольно типичную точку зрения рабочих. И в измученной душе приезжего подрядчика возникал столь же типичный крик возмущенного «капитала»:
– Чтобы заставить работать одного чернокожего, требуется двое белых, но ведь и тогда он не будет! Прежде я не был сторонником Юга, но теперь стану, будьте уверены!
Чаша терпения переполнилась в конце третьей недели. Последней каплей стал совсем «зеленый» кассир из чикагского офиса, который попытался расплатиться бумажными деньгами. Ушло время первых послевоенных дней, когда черный собрат, едва освобожденный от рабства и до невинности лишенный коммерческого чутья, думал, что деньги белого человека – и штампованные на металлических дисках, и напечатанные на пергаментных прямоугольниках – это всегда хорошие деньги, и поэтому принимал, к своей последующей печали и запоздалому прозрению, банкноты Конфедерации22. Теперь он питал стойкое подозрение к любой наличности кроме той, что бренчала. И на самом деле редко принимал оплату иного сорта.
Дайте ему серебряных монет, и он останется доволен. Это надежные деньги, годные на то, чтобы их потратить. Их он понимает – они гремят в кармане и звенят на барной стойке. Но будьте любезны, никаких зеленых бумажек. Поэтому, когда несчастный несведущий кассир открыл сумку и разложил эти свои долларовые и двухдолларовые банкноты, пятерки и десятки, казначейские сертификаты и национальные банковские билеты, случился бунт.
Тогда подрядчики просто уволили всю бригаду целиком и приостановили работы, оставив
Т. е. бумажные деньги, имевшие хождение в южных штатах во время Гражданской войны. После победы северян эти банкноты мгновенно обесценились – в отличие от металлических долларов, так и сохранивших цену серебра, из которого они были отчеканены. (
