пришли, потом ушли, а там, где трупы были выдернуты из плотной груды – где нашли последнее пристанище безымянные солдаты, – были видны явные следы пиршества зверей. Подробности застряли в памяти одинокого всадника, чья лошадь шагала среди застывших в неуклюжих позах тел. Такое разграбление павших было… необычным. Конечно, серо-коричневые волки равнин не трусливее любых других хищников Оул’дана. И все равно долгое соседство с людьми должно было приучить зверей убегать прочь от кисловатого запаха, пусть даже он смешивается с ароматом пролитой крови. Что же тогда привлекло их на это скорбное поле брани?
Лицо одинокого всадника было скрыто под алой чешуйчатой маской; у подножия невысокого холма он натянул поводья. Его умирающая лошадь дрожала; еще до заката придется идти пешком. Сегодня утром, когда он сворачивал лагерь, рогатая гадюка ужалила лошадь, пощипывающую траву на краю канавы. Яд действует медленно, но неотвратимо, от него не спасет ни одна трава или снадобье из тех, что были у всадника с собой. Печальная потеря, но не катастрофа, ведь спешить некуда.
Стаи воронов кружили над головой, появление всадника не отпугнуло их от скорого пиршества; вид птиц над холмом и заставил его направиться сюда. Крики воронов раздавались нечасто – странно приглушенные, почти печальные.
Легионы Дрена забрали своих павших, оставив только противников – как удобрение для травы на равнине. Утренний иней, лежавший блестящими пятнами на смертельно-темной коже, уже начал таять, и казалось, что текут слезы – по застывшим лицам, из открытых глаз, из смертельных ран.
Поднявшись на стременах, всадник оглядел горизонт – насколько мог, – пытаясь увидеть двух попутчиков, однако эти жуткие существа еще не вернулись с охоты, а может быть, нашли свежий, многообещающий след к западу отсюда – след летерийских солдат из Дрена, марширующих торжественно и радостно в свой город. Если так, то сегодня еще будет бойня. Впрочем, мщение – не главное. Его попутчиков такие сантименты не посещают. Они убивают для развлечения, насколько ему известно. Так что мысли об уничтожении Дрена или о любой другой мести пришли в голову случайно. Это различие важно.
Но все равно картина получилась приятная.
Да, жертвы на этом холме – чужаки, солдаты в серой с черным форме. Они лишены оружия и доспехов, штандарты захвачены в качестве трофеев, а их появление здесь, в Оул’дане – в сердце родной земли всадника, – внушает тревогу.
В конце концов, он знал захватчиков – летери. Знал об их многочисленных легионах со своеобразными названиями, знал и о неустрашимой кавалерии Синецветья. Знал и пока еще свободные королевства и территории, граничащие с Оул’даном: мятежный Д’рхасилхани, Керин, королевство Болкандо и государство Сафинанд – со всеми он вел переговоры или скрещивал клинки. Эти же солдаты были ни на кого не похожи.
Бледнокожие, волосы цвета соломы или ржавчины. Глаза голубые или серые. И… как много женщин.
Его взгляд упал на одну из женщин, лежащую у вершины холма. Искореженные колдовством, ее доспехи сплавились с растерзанной плотью – на доспехах можно
