они были вдвоем. Два дивана, посередине стол. Хорошо и уютно. Проводник к форменном кителе принес газеты и спросил про чай. Тут же сказал, где налить кипятку, если у них возникнет необходимость.
– Газету почитаю, пока чай подадут, – эти слова были сказаны героиней всё того же рассказа, Мария лишь повторила их сейчас вслух.
Как и героиня рассказа, она откинулась к спинке дивана, взяла газету и стала рассматривать содержимое, не совсем понимая, что там писали о забастовках рабочих и больших поставках пшеницы за границу.
– Ну, ты прям как путешественница заядлая, смотрю на тебя и диву даюсь. Как у тебя все естественно и со знанием дела получается. Будто постоянно поездом ездила, а не посуду в трактире мыла, да деткам хозяйским портки меняла, – Виктор с неподдельным удивлением смотрел на девушку, а про себя подумал: «Будет толк с нее, определенно будет. Актриса да и только… Актрисонька».
– Когда спать станем ложиться, вы из купе-то выйдите. А как я лягу, я вас позову. Тогда и вы можете на своем диванчике стелиться, – он не узнавал ее голоса, все правильно и рассудительно, как будто не в первый раз.
– Хорошо, Мария. Я покурю пойду, а чай принесут, так ты пей, не жди меня… если что. Там, – он кивнул на стоящий в углу портфель, – хлеб, да кое-какая еда. Если захочешь, не стесняйся, бери и кушай… В ресторан сегодня не пойдем, – он закончил говорить уже когда закрывал за собой дверь.
В Москву приехали уже утром. А накануне Мария легла рано. «Тук-тук, тук-тук», – слушала она разговор вагонных колес. Слушала, слушала, да так и уснула на мягком диванчике, не дождавшись прихода Виктора. Проснулась рано, тихонько встала, и накинула кофту, что дал отчим. «Бери подарком от нас. Память будет», – положил он кофту рядом с ее нехитрыми пожитками, когда Мария собиралась в дорогу.
– Умоешься, скажи проводнику, чтобы чаю подал, я вчера припозднился, не пил. А сейчас в самый раз будет, – сказал Виктор, не оборачиваясь.
Он тоже уже не спал, но услышав движение на соседнем диване, тактично повернулся лицом к стене.
– Хорошо, Виктор, – назвала она его так, как накануне и просил он к нему обращаться.
Она почувствовала, как эта фраза приблизила ее к нему, как сама стала сразу намного взрослее, чем еще была вчера.
– Хорошо, Виктор, скажу, – повторила она.
Ей настолько понравилось это ощущение взрослости, что она готова была повторять это несколько раз.
Москву посмотреть ей не удалось, хотя она втайне и надеялась. По приезду, Виктора встречал худощавый мужчина лет сорока. Черный костюм на нем хорошо сидел, а вот черные перчатки, несмотря на лето, вызвали у Марии удивление. Виктор представил их друг другу:
– Мой друг, Березин Митрий, а это – Маша.
После чего они обменялись несколькими дежурными фразами о погоде и здоровье их близких, а потом все вместе пошли
