Марисоль выглядела так, будто ее сейчас стошнит.
– Dura lex, sed lex, – отозвался Бало.
Эту латинскую фразу вбивали в головы всем ученикам с самого первого дня их пребывания в Академии, и Саймон уже ненавидел ее всей душой: слишком уж часто ее использовали в доказательство того, что Сумеречные охотники непогрешимы. Именно этой фразой оправдывались все их бесчеловечные поступки.
Глава будапештского Института сцепил пальцы и с удовлетворением наблюдал, как подействовали на слушателей его слова. Вот, значит, как Конклав рассматривал трусость на поле боя. Вот оно, правосудие Завета.
– Закон суров, – перевел Бало во внезапно наступившей тишине, – но это закон.
– Выбирайте с умом, – посоветовал Скарсбери, наблюдая, как студенты внимательно разглядывают богатейший арсенал оружейной комнаты.
– Как мы можем выбирать с умом, – пожаловался Джон, – если вы даже не сказали нам, с кем придется сражаться?
– Вам же известно, что это вампир, – удивился инструктор. – Остальное узнаете, когда окажетесь на месте.
Осмотревшись, Саймон выбрал кинжал для рукопашного боя – по крайней мере, меньше вероятности порезаться. Нефилимы в спешном порядке наносили на тело руны силы и ловкости и рассовывали по карманам колдовской огонь. Саймон прицепил к ремню слева и справа тонкий фонарик и портативный огнемет и прикоснулся к Звезде Давида, висевшей на той же цепочке, которую когда-то носил Джордан. Особо она, конечно, не поможет, если только вампир случайно не окажется евреем, но уверенности в себе добавляет, как ни крути. Словно за ним кто-то присматривает – оттуда, сверху.
В воздухе витало предвкушение, живо напомнившее Саймону о тех временах, когда он – просто ребенок, подросток – азартно собирался на какую-нибудь увлекательную прогулку. Вот только на экскурсии в зоопарк или на очистную станцию куда меньше шансов, что тебя разорвут в клочья. Зато не придется трястись в школьном автобусе: ученики собрались перед магическим порталом, который должен был перекинуть их через множество измерений, на тысячи миль, в мгновение ока.
– Готов? – ухмыльнулся Джордж. Упакованный по самое не могу, с грозно торчащей над плечом рукояткой меча, Лавлейс выглядел настоящим воином – до кончиков ногтей.
На мгновение Саймон представил, что говорит «нет». Поднимает руку, просит прощения. Признается, что ему не место в Академии. Что всё, чему его когда-то учили, напрочь вымелось из памяти. Что хочет собрать чемодан, вернуться домой и притвориться, будто всего этого никогда не было.
– Как всегда, – ответил Саймон и шагнул в портал.
Все, что сохранила его память от поездок на школьном автобусе, – это грязь, отвратительные запахи, летящие отовсюду бумажные шарики и приступы мерзкой тошноты, когда его начинало укачивать.
Как оказалось, путешествовать порталом еще хуже.
Когда
