карманных денег, прихватила серебряные вилки и была такова!
– Естественно, она знала, что нрав у отца суровый, и что если он ее разыщет, ей несдобровать, – продолжила я, – поэтому не рискнула наняться прислугой или там гувернанткой, образования-то бы ей на это хватило. Она, видимо, решила, что темнее всего под пламенем свечи, и прятаться лучше в огнях рампы. А может, ей просто хотелось такой вот бесшабашной свободы, с реками игристого вина, катанием на авто и яхтах с веселыми кавалерами…
– И лютым похмельем поутру, – добавил Виалисс. – Но, думаю, и это ее не остановило. Танцевать она умела преотменно, так что могла бы стать примой, но не хотела – это означало засветить личико на какой-нибудь афише. То же касается театра и синематографа. У нее были все данные для подобного, но она боялась, что отец ее признает.
– Ну а он, узнав о побеге дочери, сделал вид, что ее никогда и не было. Может, умерла вместе с матерью в колониях, а Дираин… воспитанница или дальняя родственница, которую выдали замуж и позабыли, к примеру, – подхватила я. – Но, конечно же, начал искать ее. Денег у него хватало, наверняка он нанял лучших сыщиков и напал-таки на след беглянки. Думаю, он смирился бы, узнав, что она вышла замуж или служит машинисткой в конторе, но такой удар по репутации!.. Он боялся того же, что и Аден… будем уж называть ее так: кто-нибудь мог узнать ее – бывшие подруги по пансиону, соседи, знакомые. Ну а если всплывет ее настоящая фамилия, позора и вовсе не оберешься!
– И, выходит, он решил избавиться от беспутной дочурки? – пробормотал Виаторр, отталкивая мою руку – я машинально перебирала густые пряди у него на макушке. – Своими руками?
– Да. Видимо, у него уже разыгралось какое-то расстройство… а может, это был его собственный кодекс чести, он же человек старой закалки и сурового воспитания, – пожал плечами Виалисс. – Поручить кому-то тюкнуть ее по голове в темном переулке, придушить и утопить тело в реке, да хоть пырнуть ножом он не мог. Во-первых, всегда есть риск, что исполнитель не справится и жертва выживет. Во-вторых, исполнитель может начать шантажировать нанимателя. Наверно, там было еще и в-третьих, и в-пятых, и в-двадцатых, но речь не о том. Вирфор постановил убить дочь лично – и он это сделал, когда Аден в последний раз показала ему задницу.
– Но как он исхитрился? – Виаторр поднял голову. – На глазах у всего зала…
– Да нет же! Все смотрели на сцену! – постучала я его по лбу. – И он долго готовился, ходил не только на те спектакли, в которых участвовала Аден, чтобы создать образ завсегдатая, а заодно выбирал подходящее место… Прямо под носом у швейцара, за столиком.
– И тот не увидел ружья, ты хочешь сказать?
– Нет. У старика была только трость, – ответил Виалисс, – которую тот клал на столик. Тяжеленная трость. Вирфор даже оставил на столике царапины, чтобы класть ее точно в нужное место.
– Так это было ружье?!
– А ты будто никогда не слышал о стреляющих перстнях и портсигарах,
