метров она оглянулась на бегу и заметила, как тощая сгорбленная фигура растворяется в темноте.
Ирочка влетела в подъезд и бегом поднялась на свой этаж.
– Что это ты запыхалась вся? – неодобрительно спросила Сталиванна, выходя из ванной с чалмой на голове. – И припозднилась сегодня. Собрание, что ли, комсомольское?
– У нас нет собраний, – виновато ответила Ирочка, не зная, на который вопрос первым отвечать. – А запыхалась – там встретился какой-то мужик страшный. Никогда такого тут не видела.
Сталиванна хмыкнула, плотнее запахивая байковый халат.
– Неужто снова бродить начал? – пробормотала она, не обращаясь ни к кому в особенности.
– Кто… начал? – Ирочка вся превратилась в слух.
– Да так, не обращай внимания, вон хочешь – блинов я напекла с творогом, – ответила Сталиванна, явно уклоняясь от ответа.
Ирочка с удовольствием запустила зубы в холодный блин, другой рукой ставя на плиту чайник, но слова соседки отозвались внутри неприятным чувством.
Снова начал бродить – значит, бродил уже раньше, а потом перестал, а теперь снова начал… Вообще-то ей этот мужик ничего плохого не сделал, подумаешь, тощий с виду и в капюшоне, полгорода так ходит. А все-таки ей было не по себе. Она сразу припомнила странную дверь, Павла, мужика с ружьем. Все было так странно, если не сказать страшно… Ирочка пообещала себе, что больше не будет ходить так поздно одна, хотя представления не имела, как это осуществить. Утешало только то, что страшный мужик шел от дома, а не к дому и, значит, не мог видеть, где она живет.
Назавтра было воскресенье. Ирочка повалялась бы подольше, но сквозь закрытую дверь до нее донеслись из кухни раздраженные голоса – партийный басок Сталиванны и напевное бормотание баб Маши. Ирочка подкралась к двери и чуть приоткрыла ее. Соседки ссорились.
– Народ совсем одичал без руководящей и направляющей роли коммунистической партии, – гремела Сталиванна. – Стыдно ваши поповские бредни слушать. Проповедуете вредные суеверия! Люди в космос летают, головы пересаживают, оспу победили, а вы нас обратно в болото тянете!
– А соль вы не кушаете тоже благодаря руководящей и направляющей? – ехидно вопросила баб Маша, отбросив обычную благостность. Видно, Сталиванна ее допекла.
– Соль – белая смерть! – провозгласила Сталиванна. – А я кушаю, между прочим, соленые огурцы!
– Маринованные! – пропела баб Маша.
– Соленые!
– Доброе утро, – робко вставила Ирочка в паузу, когда Сталиванна набирала воздуха для адекватного ответа.
– Доброе! – хором рявкнули соседки.
– Я соли купили, если надо, пожалуйста, могу одолжить, – еще более сконфуженно проговорила Ирочка. – В комнате у меня лежит.
– Вот и пусть лежит, – сурово отрезала Сталиванна.
О
