ребёнку. Чистота и доброта. Радость и свет. Достаточно прочитать помещённых здесь «Щенков» или «Завистника», чтобы убедиться во всём этом.
И всё-таки, если уже не о детстве, время от времени, будто трава сквозь асфальт, пробиваются тут же подсыхающие под солнцем прутики печали. Что ж, наш автор далеко не восторженный идеалист – цену жизни он знает и то, что жить сладко и больно одновременно, испытал на себе достаточно.
Ты довольна? Стих удачен.
Мы богаче стали, значит:
в мире небылицей больше.
А что с кровушкой – так боль же!
Да, вот эти две последние строчки – и есть «сладко и больно одновременно» (ещё один пример подобного – в отмеченном нами выше стихотворении «Давай отремонтируем квартиру…», которое, повторим, едва ли не лучшее в книге). Другое дело, что такое знание и такое мировосприятие не составляет доминанту в творчестве Стародуба. И хорошо, ибо, случись обратное, перед нами был уже не Стародуб как личность и поэт, а кто-то иной.
Заканчивая это моё, так сказать, Слово о Стародубе, я был бы чисто по-дружески несправедлив, если не был до конца объективным. Да, эта книга (то есть собрание сочинений) – не Эверест поэтического совершенства: тут не всё ровно, и наряду с безусловными удачами (коих, слава Богу, большинство) встречаются удачи нестопроцентные. Почему – ясно: чувственен – аж слишком, восхищенец – аж слишком, любвеобилен – аж слишком, талантлив и добр – тоже. Всему этому можно только позавидовать. И я завидую. Завидую, но знаю: как творец он, наш автор, существо прогрессирующее, то есть на собственных ошибках обучающееся. Не упёртое. Что прекрасно. Ибо, в конце-то концов, всё решает интеллект.
И напоследок.
Напоследок – цитата:
Если это в утешенье –
в самых тщательных трудах
продолжается движенье…
но не спрашивай «куда».
В отдалении и рядом,
свет умножа или тьму,
исполняешь то, что надо…
но не спрашивай «кому».
Так вот, когда еще шёл 2000-й, я сказал Стародубу: «Ты – один из немногих последних романтиков уходящего столетья». Минуло время, состоялся переход в новую временную эпоху.
И теперь я могу сказать следующее.
Он – один из последних романтиков ушедшего века, каким-то странным образом перебравшийся в новое столетье. Но это уже не столько странно, сколько чудесно: сей, казалось бы, теперь здесь, в сплошной прагме, не нужный романтик, продолжает дуть в свою дудочку, играть на скрипочке, осчастливливая души небольшого по численности духовного оптимума наших сограждан. Он не изменяет своей поэзии ни на йоту. «Титаник» тонет, но поэт с палубы не уходит.
Борис Горзев – советский и российский писатель.
Член Союза писателей Москвы. Автор книг стихов, прозы. Печатался в ведущих литературных журналах страны («Знамя», «Согласие», «Октябрь», «Дружба
