был неотразим: говорил свободно, порой даже дерзко, жестикулировал раскованно, мимика раскрепощалась, в движениях появлялась пластика.
Глядя на него, я злился на Джен за то, что она так легко записала его в шизоиды и на этом успокоилась. Ох уж эти психотерапевты: поставят на лоб клеймо «шизоид» или «хронически суицидный» – и готово!
А Френсис – артист, настоящий артист! Артист без сцены, без съемочной площадки, без концертов задыхается, как рыба, выброшенная на песок. Артисту нельзя долго оставаться вне искусства, не заниматься тем, к чему он призван и для чего сотворен Богом. Да, все настоящие артисты, музыканты, художники неадекватны. Но ведь на то и талант, чтобы быть особенным, уникальным.
А она: «Шизоид, шизоид»! Парень просто всю жизнь не знал и не понимал, для чего рожден, быть может, тайно мечтал о карьере поп-звезды, но ни с кем не делился своими фантазиями. Вместо сцены, рояля, направленных на него софитов видел только пьяную гулящую мать, крыс в общежитиях, терпел унижения в приютских семьях…
Психотерапевты! Когда в вашем кабинете очутится новый пациент и вы узнаете, что он – артист, художник, музыкант, прошу вас: захлопните свои толстые книги по психотерапии! Отойдите от этого человека как можно дальше, даже если ваш офис мал в размерах! Но дайте артисту как можно больше пространства, свободы, дайте ему почувствовать себя на сцене, за роялем, у холста! Станьте его благодарным зрителем, поклонником – и вы спасете его скорее, чем любые лекарства, уколы и ваши занудные психотерапевтические сессии!
– Хочу спросить тебя: почему ты теперь часто носишь нагрудный крест? Не припоминаю, чтобы раньше ты носил кресты. Это что – новая мода? Твой новый артистический имидж? – однажды спросил я Френсиса. Но он словно не слышал меня.
Мрачный, он глядел перед собой, пощипывая бороду, которая в последнее время стала длиннее и гуще, чем прежде.
– Хэл-лоу, бро, ты здесь? Или опять улетел куда-то на Луну?
Он наконец вышел из состояния глубокой задумчивости – посмотрел на меня. Но ненадолго – вскоре снова вперился в дальний угол потолка.
– Честно признаться, Френсис, я ничего не понимаю. В твоей жизни все складывается хорошо, даже замечательно. Крыша у тебя над головой есть, судимость скоро снимут. Джеймс платит тебе небольшую зарплату. Ты играешь на пианино, сочиняешь музыку. Да, у тебя пока нет своей группы, но не все сразу. Почему же ты выглядишь таким несчастным, почему постоянно молчишь? Джеймс тоже говорит, что ты изменился: огрызаешься, не делаешь то, что он просит. Еще и стал курить траву, – я громко потянул носом, как бы давая понять, что от одежды Френсиса сильно пахнет марихуаной. – Что с тобой?
– Я больше не хочу быть музыкантом, не хочу быть поп-звездой, – тихо промолвил Френсис. Затем, оглянувшись по сторонам и убедившись, что, кроме нас, здесь никого нет, зашептал: – Знаете, что со мной недавно произошло? Месяц назад я… видел своего святого – святого Франциска, в честь которого меня назвали. Когда я был маленьким, бабушка мне много рассказывала про святого Франциска. И я его недавно
