будто Берди – нежная бабочка, пока не достигли того возраста, когда реальность накрывает тебя с головой, как приливная волна, смывая в пучину мечты и возможности. Мейси приняла обстоятельства и смирилась, а вот Джорджия – нет. Если бы Мейси пришлось назвать точный момент, когда они с сестрой начали отдаляться друг от друга, она сказала бы, не раздумывая: это случилось, как только их глаза открылись достаточно широко, чтобы увидеть мать такой, какая она есть на самом деле.
В столовой что-то разбилось, и Мейси прибежала туда из кухни. Джорджия присела рядом с осколками белого фарфора.
– Прости, – проговорила она, поднимаясь. – Хотела достать тарелку со дна стопки, думала, смогу вытащить, не разбив. Не волнуйся – она не ценная. Дешевая японская марка. Но я все равно возмещу.
– Зачем тебе понадобилось доставать фарфор из задней части буфета? – Мейси подошла ближе и узнала разбитую тарелку. – Она из моего свадебного сервиза.
Джорджия явно испытывала неловкость – выражение, которое Мейси редко, или почти никогда, не видела на лице сестры.
– Прости. Я кое-что искала. Увидела край и захотела посмотреть тарелку целиком.
Мейси резко ушла в кухню, вернулась с метлой и принялась сметать осколки.
– Говорила же тебе… Я искала твою дурацкую чашку везде. Нет ее здесь.
Джорджия схватилась за ручку метлы, и после непродолжительной борьбы Мейси пришлось ее выпустить.
– Знаю. Просто похожий рисунок. Я ошиблась.
Джорджия смела осколки в кучку. Каждое ее движение было точным и выверенным. Надо хорошо знать Джорджию, чтобы увидеть эту сторону ее личности, сторону, которую она всегда скрывала, демонстрируя миру личину беспечной и необузданной девчонки. Мейси никогда не знала, какая из сторон настоящая. По крайней мере, до Лилианны.
– Не нужно было тебе возвращаться. – Голос Мейси охрип на последнем слове.
Джорджия прислонила ручку метлы к стене, под точным углом – так, чтобы не упала.
– Прошло много времени, Мейси.
– Недостаточно.
Джорджия поморщилась, но Мейси это не остановило.
– И ты обещала.
– Я сказала тебе… я уже не тот человек, каким была, когда давала то обещание. И мой приезд – не каприз. Теперь я вижу, что это большая ошибка, и уеду, как только смогу. – Джорджия глубоко вздохнула. – Я вот подумала – даже если здесь нет той чашки, бабушка ведь могла купить другие предметы с таким же рисунком. Он весьма редкий, и если я найду еще один такой же предмет, значит, его изготовили не на заказ, а это повлияет на его оценку. Но я не могу быть уверена до тех пор, пока не подержу его в руках и не увижу клеймо на дне.
– Я возьму на работе отгул, чтобы обшарить вместе с тобой каждый уголок и найти то, что ты ищешь. Все, что угодно, лишь бы заставить тебя уехать завтра же утром.
Челюсти Мейси заболели от усилий, с которыми она сдерживала рвущиеся с языка злые слова.
Джорджия
