то, конечно, отойдем к сторонке, – кивнув Алексею, двинулся к ближайшей бане.
– Какое дело у тебя ко мне, серб? – глаза старосты алчно блеснули, и молодой человек понял, что избрал верный путь.
– Я хочу, чтобы ты отпустил колдуна, – у Алексея не было никакого желания ходить вокруг да около и разводить политесы, как говаривали в памятном восемнадцатом веке.
Такое заявление повергло Тихона в изумление и растерянность, он даже поперхнулся и натужно закашлялся.
– Как же это?.. – староста категорически замотал головой. – Невозможно никак… Это ж… указ ведь был. Люди-то видели. Настоятель узнает – прикажет батогами бить… До смерти забьет – пошто мне мертвому твои деньги… Кабы не видал никто.
Было ясно, что староста разрывался между желанием получить деньги и страхом, перед наказанием, от одного представления о котором бросало в пот. Тихон вытер вспотевшее лицо рукавом шубы, на первой взгляд дорогой, но изрядно поношенной и поеденной молью.
– Вот, кабы как по-хитрому?.. – староста с надеждой уставился на Алексея.
– Да не трясись ты! – ухмыльнулся молодой человек. – Вот уж, действительно, Лапша! Все нормально будет. Ты сейчас скажи людям, мол, решил своей баней пожертвовать, ради народного блага, так сказать. А колдуна сжечь и поутру можно, тем более, к тебе важный человек по делу прибыл. Я, то есть. Запрешь колдуна в бане, ночью мы его отпустим, а утром пустую баню спалишь. Тут на баню, я думаю, хватит? – Алексей вложил в потную ладонь старосты серебряный тайлер. – А как старика освободишь, я тебе еще один добавлю. Глядишь, и домишко свой подновишь. Ну как, решился?
– А…а… ага, – растерянно пробормотал Тихон. – Только тебе-то что за дело до колдуна?
Взгляд старосты снова стал колючим и подозрительным.
– Да какая тебе разница! Я же деньги плачу, и не малые, – усмехнулся молодой человек – Кстати, меня Лехом звать – Алексеем крестили. По прозванию Артемий.
Тихон задумчиво покивал, потеребил бороду, о чем-то размышляя, затем весело хохотнул.
– Ох, и ловок ты, пан Леха! – Хлопнул молодого человека по плечу и пошел к толпе.
Народ воспринял решение старосты довольно равнодушно – поворчал немного, что, мол, зря от дел оторвали, и разошелся по домам. Только отец Паисий, возмущенно рассыпая проклятия, подскочил к Тихону с требованием сжечь проклятого колдуна немедленно. Лицо попа раскраснелось, глаза сверкали фанатичным огнем, а жидкая бороденка воинственно топорщилась.
– Ты кто такой?! – заорал он на Алексея. – Пособник нехристя окаянного?! Жги, Лапша, вместе с колдуном и этого щенка мокроносого, чтобы не встревал!
На молодого человека пахнуло смесью чеснока и перегара – отец Паисий был изрядно пьян и находился в том состоянии, когда мозги уже отключились, а все остальное функционирует само по себе.
– Э-э-э… отче, зачем ты буянишь? – староста миролюбиво придержал попа, с кулаками кинувшегося на Алексея. – Сожжем мы
