живой и невредимый, покинул её особняк.
За окном монотонно закапал дождь, и разговор с детектившей стал для Липы еще более тоскливым.
А напоследок Сорокина вдруг, как бы невзначай, спросила у Липы, чем же тут занимался детектив Игорь Савин.
– У него и спросите, я за ним не слежу, – ответила Липа. Она вдруг почувствовала, что интерес Сорокиной к коллеге был не просто служебным. И тут же в своем сердце ощутила укол ревности. «Этой фифочке не нужно никакого зелья, чтобы окрутить Игоря, – подумала Липа. – У неё все по-настоящему – и молодость, и красота».
– Тогда позвольте осмотреть дом.
– А я могу вам помешать? – иронично сказала Липа.
– А вам хотелось бы что-то скрыть? – с подозрением спросила Сорокина, видимо, не заметив иронии.
– Разве что свою частную жизнь, – сквозь зубы произнесла Липа.
– Не бойтесь, в белье не полезу. Хотя…
Липа с неприязнью глядела на детектившу, возмущенная её наглостью и высокомерием. Ей даже стало казаться, будто детективша смеется над тем, что Липа влюбилась в мальчишку, который вчетверо младше её. Или на десять лет – неважно! Не выдержав ужаса и стыда, Липа, извинившись, выскочила из комнаты.
За окном грянул гром, от которого содрогнулся дом и почему-то звякнул дверной колокольчик. Колокольчик тренькнул еще раз, и Липа поняла, что к грому он не имеет никакого отношения.
– Кого там еще принесло, – злясь, пробормотала Липа и открыла дверь.
На крыльце стоял мужчина лет сорока в старом помятом плаще и в шляпе, с полей которой стекала вода.
– Милостыню не подаем, – с неприязнью сказала Липа, намереваясь захлопнуть дверь.
На небритом лице мужчины появилась улыбка.
– Я Петр Вышеградский, помощник вашего дяди Всеволода. Вы же просили о помощи?
Липа смотрела на немолодого, потрепанного жизнью, какого-то выцветшего мужчину и гадала, он это или не он. Гость же хмуро глядел на неё, видимо, не понимая, почему она стоит, молча уставившись на него.
– Вы тот самый Петр Вышеградский? Или нет? – вдруг вслух произнесла Липа.
– Вы имеете виду, тот ли я Петр, с которым вы познакомились на балу лет семьдесят назад? Да, это я, – улыбнулся Петр.
– Но почему вы еще живы?
– Просто, как оказалось, я не совсем человек. Но, может, вы меня сначала впустите, а уже после будете задавать вопросы?
Липе ужасно хотелось его спросить: если он не человек, то кто, и почему вдруг в таком жалком виде. Но она совладала со своим любопытством. Она подумала: «В доме нелепейшая ситуация: детективша, подозревающая меня в убийстве, да еще опоенный любовным зельем юноша из простых. Вышеградский просто засмеет меня, а я этого не вынесу».
– Знаете, мне уже не нужно помогать, – сказала она.
– Так что же, мне теперь идти обратно под дождь? – сказал Петр Вышеградский. – Только, видите ли, потому, что вы передумали?
