сочетающей в себе материальный и духовный аспекты. Иначе говоря, сама основа теории и философии коммунизма является ошибочной.
Во время учёбы в Японии я трудился вместе с коммунистами ради независимости Кореи. Это были настоящие друзья, готовые при необходимости отдать жизнь за освобождение нашей родины, хотя у нас с ними был совершенно разный образ мышления. Поэтому сразу после того, как Корея обрела независимость, наши пути разошлись.
Как противник исторического материализма, лежащего в основе коммунизма, я основал всемирное движение за победу над коммунизмом. Я советовал президентам США выступить в защиту свободного мира и дать отпор стратегии коммунистов, которые хотели склонить на сторону «красных» весь мир. И тогда страны соцлагеря, недовольные моими действиями, попытались насильно устранить меня, но я не держу на них зла и не считаю врагами. Я выступаю против философии и идеологии коммунизма, но не питаю ненависти к людям, разделяющим эти идеи. Бог хочет, чтобы за Ним, объединившись, последовали все люди, в том числе и коммунисты.
В этом смысле моя поездка в Москву в апреле 1990 года на встречу с президентом Михаилом Горбачёвым, а в следующем году – поездка в Пхеньян на встречу с президентом Ким Ир Сеном – были не просто путешествиями. Я отправлялся в путь с риском для жизни. Это была моя судьба – поехать туда и передать этим двум людям послание Небес. Я почти не шутил, говоря о том, что поскольку в английском языке слово «Moscow» по звучанию напоминает словосочетание «must go», я должен отправиться туда1.
Я предвидел, какое будущее ждёт коммунизм, и давным-давно предсказал, что примерно через шестьдесят лет после большевистского переворота появятся первые признаки того, что коммунизм начинает скатываться вниз, к своему закату, а в 1987 году, через 70 лет после революции, рухнет советская система. Вот почему я был так взволнован, услышав в 1984 году о том, что д-р Мортон Каплан, видный политолог из Чикагского университета, предложил провести международную конференцию на тему «Падение Советской империи». Я попросил его навестить меня в тюрьме Дэнбери, чтобы мы смогли подробно обсудить эту идею, и когда мы встретились, я первым делом попросил его провозгласить о «конце коммунизма в Советском Союзе» не позднее 15 августа того же года.
На это доктор Каплан ответил: «Провозгласить о конце коммунизма в СССР? Как я могу пойти на такой риск?» – и дал мне понять, что не собирается этого делать. К 1985 году, когда планировалась конференция, Советский Союз, казалось, должен будет стать ещё более влиятельным на мировой арене, ведь внешне ничто не указывало на его скорую кончину.
Однако костёр горит ярче всего перед тем, как потухнуть. Нежелание доктора Каплана было вполне объяснимым: если бы он во всеуслышание предсказал столь неоднозначное событие, а потом оказался бы неправ, его репутация учёного рухнула бы в одночасье.
«Преподобный
