опаздывающие проходят рамки металлоискателя, вдруг истошные крики – «Что вы делаете?! За что?!!». Уже пройдя внутрь, оборачиваюсь. Человек пять охранников схватили какого-то мужика (билетный спекулянт?), валят его на пол, тащат куда-то на улицу, он сопротивляется, орет истошным голосом. Приличная публика расшатывается в стороны. Мужик брыкается и орет, как будто его убивают. Причем, отнюдь не бомж. Коротко стриженная охрана мутузит его, чем попало – молча причем. Все это в проходе у входа. Джипы, дамы, цветы. Вот это Россия. Когда едешь в час пик в метро, вдруг кто-то орет, как будто его укусили за задницу – «Да …б твою мать!» – на весь вагон. Это тоже Россия. Захожу в подъезд, газета лежит на столике – там всегда бесплатные газеты района – заголовок жирно – Катя Т погибла из-за смелости. Беру читаю – некто зашел за девушкой в подъезд. У лифта решил сорвать с нее сумку, та уцепилась – началась возня – этот некто бьет ее ножом и скрывается с сумкой. Девушка истекает кровью, умирает до приезда «скорой». Все это видят два парня во дворе. Один гонится за убийцей, хватает его – тоже получает удар ножом – оказывается в реанимации. Вывод делает корреспондент: девушке не надо было сопротивляться, надо было просто отдать сумку. Преступники есть везде, это понятно. Но здесь этой дикости на каждом шагу. Потом все эти преступники приходят в церковь, каются. Еще лучше – «приходят к вере» в заключении. Это чаще и как-то красивее. Одно поддерживает другое.
В Германии, например, месса идет двадцать минут, но никто никого не лупит у входа в театр и не отнимает сумку в подъезде. И что я хочу этим сказать, что в России плохо? А вот и нет. Если бы не было дикости на Руси, не было бы и православия. Одно своими масштабами как-то уравновешивает другое. Глубина покаяния в православии – сидение на хлебе и воде, битье поклонов постом и стояние на камнях не имело бы смысла без серьезности преступления. А так – раз традиция покаяния уже есть – значит, надо кого-то предварительно зарезать и съесть. потом уже каяться. Можно сказать, что у нас генофонд подкачал, точнее его вырезали, это тоже верно. Но вряд ли на это можно списать все. Дикости раньше было больше, конечно. В советские времена пьяные лежали на каждом шагу, сейчас значительно меньше. Из автобусов алкаши предпочитали не выходить, а падать головой вниз, это я видел несколько раз. Любимое занятие пацанов – «дай 20 копеек», обидь слабого, накостыляй ему, сейчас как-то тоже не практикуется, по крайней мере, не в таком масштабе. То есть движение к лучшему идет. Но, чтобы дикость вышла на уровень нормы, т.е. сопоставимый с европейским, все-таки должно пройти еще лет десять в Москве и лет 15 в провинции.
Но главный вопрос все же – религиозный. Если все друг к другу ровно относятся, все улыбчивы, приветливы, милы – зачем идти в церковь? Лучше посмотреть скабрезную комедию про американский пирог. Так святым не станешь. У нас все как-то проще и выпуклее. Зарезал, покаялся – стал праведником, ушел в скит, питаешься травой сныть два года – чу, явились ангелы, вознесли под белы руки! Там другой на очереди. Зарубил жену топором, приполз на коленях за 100 верст в Троице-Сергиеву Лавру – и это реальная
