Зла», – подумал Колесниченко. Эта записка оставила внутри него такой мерзкий осадок, что дальше уже и читать не хотелось. Стыдно было и за свою страну, и за ведомство, в котором служишь – конечно, прокурорского следа во всем описанном не прослеживалось, но следователь понимал, что все они одним миром мазаны, коль скоро замалчивают то, что долгое время вытворяли их коллеги по цеху. «Сколько еще потребуется времени, чтобы смыть позор? Да и заботит ли это кого?»
Часы показывали 12, а прочитать, меж тем, предстояло все – кто знает, как эти документы могут отразиться на том следствии, что он сейчас ведет? С болью в сердце Колесниченко продолжил перелистывать страницы.
Дальше следовала подробная записка об организации Афанасьевым пожара в гостинице «Россия» в 1976 году. Колесниченко была бы она интересна, если бы не его разговор со Щелоковым пятилетней давности, во врем которого всесильный министр сам ему во всем признался. А вот дальше был действительно интересный документ. Такая же записка, выполненная на листе А4, примерно следующего содержания:
«Сегодня было поручено организовать „зеленый коридор“ для артистки Зои Федоровой. Видная такая бабушка, в „Свадьбе в Малиновке“ играла. Доброжелательная, приятная. Только уж очень много бриллиантов с собой вывозит, которые нашим службистам, по словам шефа, никак нельзя видеть. На мой вопрос Андропову ответил, что выпускают ее в таком виде по просьбе Щелокова. Уж не знаю, что у них там со Щелоковым, а только просьбу эту передавал Чурбанов. Знаю, что раньше, до 1978 года, ее выпускали к бывшему любовнику, Джексону Тэйту, который работал в Пентагоне. Обострять отношения с США не хотелось, вот и шли ей навстречу. Ей и ее „контрагентам“ по бриллиантовым вопросам. А сейчас, когда он умер, вроде как она свои вопросы через МВД решает. Конечно, у шефа со Щелоковым отношения натянутые, но в таких моментах, что называется, политических, они друг друга обязаны поддерживать. Ведь тогда, в 76-ом, после пожара Щелоков запретил обыски в КГБ, чем и довел Папутина и Крылова до самоубийства. По сути, прикрыл глаза на организацию нами пожара в гостинице. Услуга за услугу – Федорова таскает бриллианты жены Щелокова, перепродает их там и меняет на более дорогие, вот он и вынужден просить Андропова о помощи взамен на бездействие в мае 76-го…»
«Очень мило, – подумал Колесниченко. – Еще больше неизвестных в этом бесконечном уравнении. Что же получается? Афанасьев знал о том, что верхушка МВД была причастна к махинациям с бриллиантами, в которых, так или иначе, светилась Федорова. Значит, убить его могли не только за пожар в гостинице „Россия“, но и за это. Опять след Чурбанова… Сердцем чую, не обошлось в убийстве Виктора без него… Что скажете, Юрий Михайлович?»
24 декабря 1981 года, Большой Кремлевский дворец
Новогодний концерт в Кремле закончился около 22 час. Партийная элита пообщалась еще некоторое время со звездами эстрады – Кобзоном, Мулерманом, «Песнярами», – которые обычно своим
