забывала об усталости, радуясь успехам и способностям дочки.
Так прошел год. А осенью следующего по настоянию и при непосредственном участии всё того же Никифорова девочки пошли учиться во вновь открывшуюся при фабрике частную школу. В отличие от Лизы Серафима прядильное дело не забросила. Наоборот, научилась у соседки Дарьи вязанию, и все свободной время проводила за этим занятием.
Несмотря на разницу в возрасте подруг определили в один класс, в котором они и проучились последующие шесть лет. Лиза, приветливая и активная во всем, за что бы ни взялась, сразу стала любимицей школы. Ее творческие способности были быстро оценены одноклассниками, и уже через месяц за ней закрепилось прозвище «Актриса». Лиза с большой точностью копировала поведение не только подружек, но и учителей. Она легко могла разыграть сценку с недомоганием и отпроситься у учителя домой. Особенно удачно у нее получалось придумывать истории, в которых она якобы участвовала, и с невероятной достоверностью их рассказывать. После одной из них мало кто в школе сомневался, что сам царь пригласил Лизу на бал.
Серафима в отличие от старшей подруги, была более сдержана и рассудительна в поведении. Новыми подружками обзаводиться не спешила, и в лидеры выбиваться не хотела. Ей вполне хватало общения с теми, с кем водила дружбу подруга. Тем более у Лизы их было предостаточно и всех возрастов.
К моменту окончания школы Серафиме исполнилось пятнадцать лет, и Зинаида Ивановна договорилась с руководством прядильной фабрики, чтобы дочку взяли ученицей в вязальный цех. А вот Лиза ни за что на фабрику работать идти не хотела. Даже однажды поведала своей подруге, что убежит из дому, если мать её на фабрику заставит идти. «Эх, Фима! Я в театр хочу. Вот там жизнь! Хочу красиво одеваться, да на балах блистать, – поделилась она своими мыслями с подругой в один из последних школьных дней».
Серафима вспомнила о словах своей подруги, когда в январе одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого года Лиза пропала. Накануне было воскресенье, день выдался солнечный и подруги вместе гуляли вдоль реки, благо морозы в этом году будто стороной обходили Москву. Стоя на Крымском мосту, Лиза вдруг обняла Фиму, и заплакала, еле слышно шепча и прося у кого-то прощения.
«Ну, вот, опять по какому-то принцу сохнет, – подумала тогда Серафима». А на что еще думать, если за последние полгода их у Елизаветы было, что пальцев на руках. У нее была странная привычка извиняться перед подругой за свои увлечения мальчишками. Природная красота семнадцатилетней девчушки не оставляла равнодушным никого из ребят в округе. Лиза после окончания школы снова стала помогать матери и днями просиживала за прялкой, а во дворе в это время почти всегда собирались мальчишки, приходившие сюда только из-за нее.
Поздно вечером следующего дня к ним пришла мать Лизы. От нее Серафима и узнала, что дочки
