он свою мысль не развивал.
Анреп продолжил:
– Я об этом и говорю. Скоро вам предложат стать одним из Рыцарей. Если вам дорога жизнь, откажитесь.
– Кто же вам зарекомендовал меня таким трусом? – усмехнулся Кристоф. – Я бывал в сражениях и особо не дорожу своим бренным существованием. Как будто опасность быть убитым должна меня пугать. Если она пугает вас, то прошу прощения.
И он развел руками.
– Это вы говорите сейчас, – произнес Анреп-Эльмст. – Пока вы один, умереть просто. Но потом, когда в вашей жизни появятся те, кто от вас зависит… Ради которых стоит жить.
– Не думаю, что стоит жить ради кого бы то ни было, – жестко ответил Кристоф, и в глазах его невольно отразилась боль, не сочетающаяся с циничностью его слов. Он уже чуть ли не пожертвовал жизнью, рисковал ради карих глаз девушки, чей образ навсегда был запечатлен в его сердце.
Анреп подошел к нему вплотную и проговорил заговорщицким тоном:
– А если я вам скажу, что за гибелью от их рук всегда следует бесчестье?
– Как же был обесчещен ваш покойный тесть? – Кристоф отошел от него на пару шагов и уже жалел, что дуэль не состоялась. Впрочем, ее можно было бы возобновить и провести по всем правилам.
– Я все понял. Уговорить вас невозможно, – отчаянно отвечал его соперник. – Вы сами не хотите, а еще утаскиваете с собой на тот свет юного вашего друга.
– Никто меня не утаскивает, – отвечал Рибопьер. Голос его был тверд, хоть и тих. – Я сам решил.
– Тогда ждите. За вами обоими придут, и скоро, – граф снова многозначительно поднял руку, так, чтобы манжета с искомой запонкой-розой обнажилась. Кристоф фон Ливен приметил и кое-что другое – безыскусно сплетенный браслет из рыжевато-золотистых волос. Они не принадлежали его покойной жене Аннелизе – та была пепельной блондинкой, как и сестра. И при взгляде на эту мелкую, незначительную деталь, он отчего-то подумал – его обманывают. Водят за нос. Пытаются отвлечь от уже намеченной цели и предназначения. И вообще, похоже, граф не имеет никакого отношения к Рыцарству. Даже если Анреп в чем-то прав, и он, Кристоф, разделит участь доктора ван дер Сханса, то само поведение графа, это судорожное цепляние за рукава и отговаривание от неизбежного, от посвящения в Рыцари, которое уже должно было случиться, говорило категорически против него. И адъютант Кристофа полностью разделял его взгляды.
– Я все понял. Прощайте, – холодно проговорил Кристоф. – Надеюсь вас более не видеть.
– Это благодарность за мое милостивое прощение оскорбления, которое вы нанесли моей чести?
– Мне ваше прощение было ни к чему. Хотя я и не хочу с вами встречаться, но, ежели вы передумаете и решитесь все-таки со мной стреляться, я к вашим услугам.
Анреп горестно вздохнул и пошел прочь. На полпути он обернулся и проговорил:
– Вы удивлены, граф, почему
