совсем близко. Она накатывает волнами, но они уже не терзают как раньше. Боль стала привычной. Она стала своей. Без неё он бы давно потерял рассудок…
Колин лежал на грязном полу в позе эмбриона и старался ни о чём не думать. Но мозг то и дело предательски рождал мрачные мысли. После исчезновения Сетт’иллиса дважды приходили охранники и приносили какую-то пищу, но сержант даже не вставал с места. Фатум, Рок, Судьба… У неизбежности, нависшей над ним, было столько имён, что Колин «опустил руки». Уж лучше умереть с голоду, чем узнать, что приготовил светловолосый бог.
Где-то на периферии слуха раздался металлический скрежет, но сержант обратил на него внимания не более, чем на копошащихся по углам крыс. Звук повторился, и вдруг дверь распахнулась.
– Вот видите, молодой человек, и в этой камере так же пусто как у бедняка в кошеле.
Человек, произнёсший эти слова, был не молод. Его выдал дребезжащий голос, в котором явно слышались нотки прожитых лет. Собеседник не ответил, и тот же старческий голос продолжил:
– Это восьмая пустая камера. Видимо врагов у Шааса изрядно поубавилось, – он издал короткий смешок. – Полагаю, продолжать нет смысла…
– Есть смысл или нет, решать буду я! – раздался вдруг знакомый голос, и Колин решил что ослышался. Надеяться, что Скахет оказался у двери его камеры, было глупо. Но голос никуда не исчез.
– Веди к остальным, папаша. Пока не осмотрим все камеры, не остановимся.
От радости Колин едва не закричал. Слух не подвёл – это действительно Скахет! Но почему он его не видит?
Тут он понял почему. Света от прогоревшего факела, показавшегося ему прожектором, для посетителей было мало и от того они не смогли разглядеть узника, привалившегося к дальней стене.
Но что же он молчит? Ведь они сейчас уйдут. Нужно окликнуть.
– Скахет… – вместо крика из пересохшего горла раздался лишь слабый шёпот. – Скахет я здесь… – но его никто не услышал.
И тогда сержант пошёл ва-банк. Напитал больные ладони энергией, и сгусток жидкого пламени с рёвом вырвался из окровавленных полосок ткани. Но угасающее сознание сыграло с прицелом злую шутку, и вместо стены рядом с дверью огненный шар врезался коменданту в живот. Лёгкое сухопарое тело отбросило в коридор, и оно сползло по стене, источая мерзкий запах сгоревшей плоти.
Реакции воина позавидовал бы даже верл. Огонь не успел сорваться с рук сержанта, как Скахет распластался на полу.
– Эй, внутри! Я не враг!
Скахет поднял выпавший из старческой руки факел и осветлил камеру, но ему никто не ответил. Колин находился в глубоком обмороке. На сотворение огонька он потратил не только все магические силы, но так же изрядное количество жизненной энергии.
Скахет прошёл вглубь и вдруг заметил скрючившееся у стены тело.
– Колин! – вырвался у него невольный вздох, и воин бросился к другу.
Первым делом проверил дыхание. Долго вслушивался и наконец, услышал. Еле-еле, но друг дышал.
