он может меняться вместе с ней163. Таким образом, изначально жёстко заданные прагматическо-позитивистские конструкты в эпоху 60-70-х гг. ослабляются и позволяют посмотреть на данный регион в целом по-иному, чем прежде.
Как мы показали, сам феномен сибирского края в последней трети XIX в. уже не столько выражался в овеществленных сущностях, сколько порождал ориентацию на художественное сознание, которое, в свою очередь, конституирует вещь и воспроизводит ее образ в слове. Такой подход включает выделение конститутивных элементов явлений и исследование их отношений и связей со смежными явлениями. Таким образом, именно феноменологическое осмысление пространства, предложенное в дальнейшем немецкими и французскими философами, продуцирует новое истолкование феномена места.
Действительно, как мы уже подчеркнули, вся русская литература и культура последней трети XIX в. находится в поисках той духовной реальности, которая неизбежно выводит ее на другие, побочные пути, далекие от центральных культурных магистралей. И путь человека культуры уже не определяется движением с Востока на Запад, а принципиально поворачивается в сторону российской восточной периферии. Русский концепт Сибири, сложившийся к этому времени в национальном сознании, был связан с семантикой неустойчивости ее границ и представлением о необъятности ее просторов. И насколько определен для человека путь к центру, настолько путь в Сибирь не имеет конечной точки: он бесконечен и прерывен, неопределен и туманен. Отсюда рождается очевидность связи между Сибирью, понимаемой как место «неукоренения» и бесконечного ухода, и Сибирью как мифологическим местом смерти и воскрешения. В итоге среди того, что окружает человека, особое значение приобретает дорога, а само движение в пространстве представляет собой путь, который проходит человек, чтобы образовать «свое» пространство.
Такого рода топографически-духовное кружение, поиск, определение и нахождение «своего» пути близки философским раздумьям Хайдеггера, сформировавшего в культуре XX в. понятие феноменологии пространства, совершенно невозможного вне пространства географического. Сама мировоззренческая эволюция Хайдеггера крайне показательна. На смену ранней философии, сформировавшейся под мощным влиянием Э. Гуссерля, приходят понятия, выражающие реальность не столько личностно-этическую, сколько безлично-космическую: бытие и ничто, сокрытое и открытое, основа и безосновное, земное и небесное, человеческое и божественное. Мир предстает в его миросозерцательной системе как образ и вне своего образного проявления не существует. В конечном счете происходит преодоление метафизики как целого.
Мышление позднего Хайдеггера находит свое призвание в поиске того, что всегда было и есть, но сегодня оказалось в плену исторического забвения, – в поиске топологии бытия. Теперь, по Хайдеггеру, путь (Weg) – это усилие, необходимое для того, чтобы размечать поверхность прохождения, чтобы «не сбиться
См. об этом: Замятин Д.Н. Культура и пространство: Моделирование географических образов. М, 2006.
