этому, ведь мой брат был миловиден, как девушка, и вёл себя так, что всем хотелось за ним ухаживать, и он принимал за должное такое внимание.
Я притащил оставшиеся двадцать банок. День уже клонился к вечеру, ноги меня не слушались, и перед глазами летали черные бабочки. Мой брат прилично напился и широко смотрел на Машу, покачиваясь на исходивших от неё волнах женственности, Игорь авторитетно говорил о тайнах мироздания, а Маша смотрела на Никиту, вдыхая его пьяный аромат. Каждый из нас находился в прекрасном настроении, и мы радовались друг другу и вообще нашей компании. Кто жил когда-нибудь в таком посёлке, тот поймёт, как бывает пусто и одиноко и как мало надо для радости.
– Помню, – рассказывал Игорь, – когда Никите было три или четыре года, ваш дед принёс его ко мне на плечах и попросил сигарет. Говорит, моему внуку хочется курить.
– Ты, конечно, не дал ему сигарет? – рассмеялась Маша.
– Конечно, дал.
– Да, – сказал Никита, – я тогда накурился, как свинья.
Никита ещё долго сидел так, смотря непонятно куда, изредка повторяя одно слово: “Да…” Такая была у него привычка, как думали, доставшаяся ему в наследство от деда.
Наш дед был священником, но очень замкнутым и молчаливым человеком. Рассказывали, что он зарубил свою жену топором, когда та обнаружила его в постели с прихожанкой. И поныне, спустя столько лет после дедовой смерти, можно было иногда услышать в лунную ночь в шуме берёзы у стола: “Лена, Яна, Ксюша, Лена, Лена, Алина, Наташа…” Так дед замаливал свои грехи.
Когда всё были уже сильно пьяны, эмоции наконец переполнили меня и я взял и запел. Запел громко, так, чтобы весь посёлок понял глубину моего чувства. Может, я пел и плохо, не попадая в ноты, но от всей души и скоро заметил, что глаза Маши полны слез, а Никита глядит на меня с уважением, которого раньше я не встречал.
Вдруг Игорь помрачнел, странно скривил губы и достал бутылку водки. Едва он свернул крышку, как меня замутило от неприятного запаха, и я резко замолк, лишившись голоса.
– Жена постоянно говорит о тебе, – обратился Игорь к моему брату. – Каждый день хотела тебя в гости пригласить.
Я расстроился: Никита же не проронил ни слова, когда Маша приходила к нам, а я так старался! Она, наверно, поняла меня, а может, просто решила оправдаться и сказала:
– Я и Мирослава хотела пригласить, не только Никиту…
А Игорь всё наливал и наливал в стограммовые стаканчики, и его квадратные очки сверкали белизной, скрывая глаза. А под столом творились следующие дела, наполняя меня тревогой: Никита, брат мой, взял Машу за руку и теперь ласково поглаживал её, как кошку, а она замерла, будто не веря своему счастью. Поняв, что надо теперь отвлекать внимание мужа, я завёл с ним разговор об урожае яблок в этом году.
– Ты о чём? – удивился он. – Какие яблоки? У вас один хрен растёт, мой друг Пиши-читай.
Не знаю,
