либо заявлениями, восхвалением либо оправданием преступлений, возбуждением к насилию либо неповиновению властям, или же распространением преступных воззваний либо изданий, и вследствие того, собрание приняло характер, угрожающий общественным спокойствию и безопасности»141. Местная администрация оказала давление на общественность в деле организации избирательной кампании.
Лидер кадетской партии П.Н. Милюков довольно резко оценил действия П.А. Столыпина: «Первая русская революция закончилась государственным переворотом 3 июня 1907 г.: изданием нового избирательного "закона", который мы, кадеты, не хотели называть "законом", а называли "положением". Но провести логически это различие не было, однако, возможности: здесь не было грани. Если гранью считать Манифест 17 октября, то "положением", а не "законом" были уже, в сущности, "Основные законы", изданные перед самым созывом I Думы; это уже был первый "государственный переворот". Тогда и теперь победили силы старого порядка: неограниченная монархия и поместное дворянство. Тогда и теперь их победа была неполная, и борьба между старым, отживавшим правом и зародышами нового продолжалась и теперь, только к одной узде над народным представительством прибавлялась другая: классовый избирательный закон. Но и это было опять только перемирие, а не мир. Настоящие победители шли гораздо дальше: они стремились к полной реставрации»142.
Между тем еще в апреле 1907 г. С.Ю. Витте в частных беседах отмечал, что альтернатива реформе избирательного законодательства – временное упразднение Государственной думы и введение диктатуры143. Его поддерживал один из деятелей земского движения октябрист Н.В. Савич: «Закон был издан в порядке указа, он был по существу государственным переворотом. Но он спасал самую сущность нового конституционного строя – "представительного строя", как его называл сам Столыпин. В той среде, к которой я принадлежал, этот закон встретили с нескрываемым ликованием. Для нас это было симптомом того, что, несмотря на нелепое поведение первых двух Государственных дум, "увенчание здания", которого столько десятилетий добивались земцы, не получило смертельного удара, что сохранилось участие представителей общественности в деле управления государством, в контроле над деятельностью исполнительной власти. Вместе с тем мы полагали, что отныне путь революции будет оставлен, что общество убедится в том, что будущность и расцвет государства – в спокойной эволюции, в сотрудничестве представителей общества с наследственной властью. Мы сознавали, что новый закон, давая нам большие права, тем самым налагал на нас большую ответственность за будущее страны. Но тогда мы верили в свои силы, вернее – в свои добрые намерения. Мы были убеждены, что, став на путь созидательной работы совместно со Столыпиным, нам удастся прочно наладить отношения власти с народом в лице вновь созданного народного представительства»144. Таким образом, ужесточение
Государственная Дума в России в документах и материалах. М., 1957. С. 371–372.
Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 2. С. 3–9.
Толстой И.И. Дневник. 1906–1916 гг. СПб., 1997. С. 86.
Савич Н.В. Воспоминания. СПб., Дюссельдорф, 1993. С. 24–28.; Выборы в I–IV Государственные Думы Российской империи (Воспоминания современников. Материалы и документы)… С. 581–585.
