ему идею личной крестьянской собственности на землю. Только такая собственность выведет крестьянина из нужды, сделает из него свободную личность. «Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, – утверждал он, – тот не может высказаться против личной собственности на землю». Перейдя к вопросу о малоземелье, С.И. Шидловский использовал следующие аргументы: ограниченностью территории и экстенсивным, рассчитанным на большую площадь, характером крестьянского хозяйства. Отсутствие подлинной хозяйственной культуры создавало у крестьян «веру в пространство». Эта «вера в пространство в нашем народе, – вынужден был признать он, – еще очень сильна… крестьянство в пространство верит как в единственного целителя всех недугов… поэтому уничтожение этой веры в спасительное пространство должно быть приветствовано». Не надо захватывать помещичью землю, убеждал крестьян С.И. Шидловский, «вступать из-за ее захвата в кровопролитную войну было бы верхом безрассудности… Среди крестьян популярна мысль об экспроприации частновладельческих земель без выкупа. Помимо других соображений, захват чужого имущества неминуемо оттолкнет от крестьянского хозяйства всякого рода капиталы и уничтожит в корне все виды кредита, а это для них гибель»152.
Далее С.И. Шидловский говорил, что закон не стремится к чему-то совершенно чуждому для народа и противоречащему естественному развитию. Наоборот, давно уже установлено, что у крестьян сильно стремление к институту частной собственности (чего и кадеты не оспаривали). Таким образом, правительство своим законом выходит навстречу этой естественной тенденции. Делая это, оно в точности выполняет ту функцию, которая нормально всегда свойственна правительству и должна быть ему свойственна. Утверждение, что закон насильственным образом вводит частную собственность, говорил С.И. Шидловский, является искажением действительности. Если несколько человек хотят иметь собственность сообща, закон им нисколько в этом не мешает, только такая совместная собственность должна быть основана на добровольно заключенном договоре, а не на уставе мира, поскольку сельская община, конечно, ни в коем случае не может рассматриваться как добровольное объединение: ведь общеизвестно, что сельская община представляет собой обязательное объединение, стоящее под защитой старых законов. Именно такая природа сельской общины делает неизбежным известное вмешательство законодательной власти в ее устранение. Другой представитель большинства, А.З. Танцов, с особым ударением на это указывал: «Говорят: предоставьте общину самой себе, пусть она живет или умирает по своим собственным внутренним законам. Всякое вмешательство законодательной власти признается насилием (А.И. Шингарев с места: правильно!). Можно подумать, что община в том виде, как она существует, есть порождение свободно развивавшейся народно-хозяйственной жизни, что она ничем не обязана внешнему принудительному закону, так как только в таком случае позволительно
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. 1907–1908 гг. Стенографические отчеты… Стб. 171, 175, 189–191.
