важнейшей производительной силой, предоставляет особенно широкие возможности и поле деятельности научному эксперименту. А особенности современных форм экспериментальной деятельности (модельный эксперимент, кибернетические устройства) позволяют уже теперь снять запрет, ограничивающий экспериментирование лишь областью естествознания. Превращение эксперимента в одну из основных форм практики, происходившее параллельно с развитием науки, стало фактом с тех пор, как в производстве сделалось возможным широкое применение естествознания, что в свою очередь было результатом первой промышленной революции, открывшей эпоху машинного производства. «В качестве машины, – говорит Маркс, – средство труда приобретает такую материальную форму существования, которая обусловливает замену человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов – сознательным применением естествознания»18.
Применение естествознания, использование науки в производстве, начавшееся в эпоху промышленного капитализма и неизбежно ограниченное в силу присущих капитализму внутренних противоречий, становятся при социализме и коммунизме не только понастоящему действительными и необходимыми, но и ничем не ограниченными. Вместе с широким проникновением науки в сферу производства, а также в сферу управления всей общественной жизнью эксперимент приобретает значение одной из основных форм практической деятельности человека. В чем же состоит специфика эксперимента как формы практической деятельности? Прежде всего, в том, что эксперимент выражает активное отношение человека к действительности. В силу этого в марксистской гносеологии проводится четкое различие между экспериментом и научным наблюдением.
Хотя всякий эксперимент включает и наблюдения как необходимую и обязательную его сторону, однако в эксперименте, помимо наблюдения, содержится такой существенный для революционной практики признак, как активное вмешательство в ход изучаемого процесса, преображающее объект деятельности человека. Чрезмерное сближение или отождествление эксперимента с наблюдением ведет к утрате, забвению этой важной черты эксперимента, позволяющей рассматривать его как вид практики.
Недопустимость смешения физического опыта с простым наблюдением остро чувствовал П. Дюгем. Он подчеркивал, что физический опыт «не отчет о наблюденных фактах», что наблюдения за движением стрелки гальванометра и за движением светящейся полоски, отображенной на измерительную линейку, не исчерпывают сущности эксперимента над явлениями электричества. Но, будучи идеалистом, он все различие между наблюдением и экспериментом свел к истолкованию, которого нет, по его мнению, в первом случае и которое имеется во втором. Физический опыт есть точное наблюдение группы явлений, связанное с истолкованием этих явлений.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте
К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, с. 397.
