благополучию, можно характеризовать точно так же, как и те, которые ведут к неблагополучию как физическому, так и умственному. <…> Мы должны взять в свои руки контроль над экономическими и социальными системами, а воля человека, направляемая его разумом и желанием быть оптимально активным, должна привести к желаемым результатам» [Фромм 2005: 114–115]. Спрашивается, разве язык не одна из подсистем системы «человек»? И если это так, то разве не имеет отношение к языку идея необходимости контроля за этой подсистемой для ее сохранения и развития? В наиболее обобщенном виде идея сохранения и развития всего сущего выражена в философии общего дела Н. Ф. Федорова в следующих словах: «Природа у нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собою; в нас она достигает совершенства или такого состояния, достигнув которого она уже ничего разрушать не будет, а все в эпоху слепоты разрушенное восстановит, воскресит. Природа, враг временный, будет другом вечным, когда в руках сынов человеческих она из слепой, разрушительной силы обратится в воссозидательную. Задача сынов человеческих – восстановление жизни, а не одно устранение смерти (курсив Федорова. – А. С.). В этом – задача верного слуги, задача истинных сынов Бога отцов, Бога Триединого, требующего от Своих сынов подобия Себе, братства или многоединства» [Федоров 1994: 272].
Таким образом, философия, на наш взгляд, склоняет нас к признанию целесообразности включения в целевую и предметную область лингвоэкологии проблематики совершенствования языка и его речевого воплощения, включая изучение и популяризацию языкового творчества.
Такая точка зрения на содержание лингвоэкологии подтверждается и суждениями ученых о предмете и функциях социальной экологии, частью которой, по сути дела, является лингвоэкология. Так, Л. А. Зеленов и его соавторы видят у социальной экологии четыре базовые функции: сохранение природы, восстановление природы, совершенствование природы и защиту человека от пагубного воздействия природных явлений [Зеленов и др. 2008: 374]. Полагаем, что все четыре функции социальной экологии, выделенные данными авторами, органичны для лингвоэкологии и могут и должны найти свое обоснование и практическое воплощение в лингвоэкологических исследованиях.
Мысли философов и социологов подтверждаются суждением авторитетного лингвиста-русиста, доктора филологических наук Л. И. Скворцова, одного из зачинателей лингвоэкологического направления в России: «В беспрерывном своем обновлении и развитии русский язык и обогащается, и обедняется одновременно. В наши дни охрана языка от порчи, искажения, стилистического снижения и усреднения (нивелировки) перерастает в подлинно экологическую проблему – в заботу о формировании и поддержании здоровой, нормально развивающейся “языковой среды обитания”» [Скворцов 1991: 20].
Интересно отметить, что прокламируемые здесь задачи лингво-экологии отчасти совпадают с академическим подходом к языку в самом его зарождении. Так, созданное при Академии наук
