витрины ресторанов, посетители которых давным-давно отошли ко сну.
У нее за спиной тени просачивались на площадь, держась у края.
Зная, что время на исходе, Элисабета заспешила к фонтану в центре площади. Положила ладони на серый камень его чаши. Совсем рядом резная каменная рыба изрыгала воду в бассейн, в центре которого возносился изящный обелиск. Его красный гранит изваян под безжалостными лучами египетского солнца лишь затем, чтобы завоеватели приволокли его сюда. Иероглифы, высеченные со всех четырех сторон, доходят до конической верхушки – луны, птицы, сидящий человек. Язык его для Элисабеты – просто древняя тарабарщина, такая же бессмысленная, как и современный мир. Но образы, высеченные давно почившими камнерезами, еще могут послужить ей.
Ее взгляд поднялся до самой макушки, где Церковь укрепила крест, дабы наложить руку на могущество этих древних богов.
Позади послышался скрип кожи, шелест ткани о ткань, тихий шорох волос от поворота головы.
Наконец-то свора устремилась вперед.
Но прежде чем хоть один из них добрался до нее, Элисабета, перемахнув край чаши, вспрыгнула на обелиск, по-кошачьи вцепившись в него. Ее крепкие пальцы нашли опору в этой древней резьбе – пальма, луна, перо, сокол. Она начала взбираться вверх, но по мере того, как обелиск становился тоньше, карабкаться было все труднее. Страх загнал ее на самую верхушку.
Усевшись там, Элисабета собралась с духом, готовясь к мучительной боли, и ухватилась за крест одной рукой. И бросила короткий взгляд вниз.
Тени копошились, взбираясь по обелиску, как муравьи, оскверняя собой каждый дюйм гранита. Одеты сплошь в лохмотья, кожа да кости, грязные волосы сбились в колтуны. Один упырь с плеском свалился в фонтан, но на освободившееся место ринулись другие.
Отвернувшись, Элисабета поглядела на ближайший дом через площадь, собирая силы, будто темные пелены вокруг себя.
И прыгнула.
07 часов 18 минут
А глубоко под базиликой Святого Петра Рун ползком двигался по темному тоннелю, едва поднимая голову, отчего порой задевал носом каменный пол.
И все же возносил благодарственные молитвы.
Эрин в безопасности.
Неотложная нужда, вырвавшая его из мучительного узилища, сошла на нет. Теперь одна лишь сила воли заставляла его поднимать одну окровавленную руку за другой, перетаскивая вперед то одно, то другое колено, сбитое до кости. Фут за футом он одолевал коридор, стремясь к свету.
Улучил минутку, чтобы отдохнуть, прислонившись плечом к каменной стене. Притронулся к горлу, вспомнив рану, теперь уже исцелившуюся. Элисабета отняла у него слишком много крови. Она намеренно оставила его беспомощным, но живым.
На муки.
Мучения стали ее новым искусством. Он представил лица множества юных дев, расставшихся с жизнью в ее экспериментах. Эта темная инкарнация его лучезарной Элисабеты научилась ваять боль, как другие – мраморные скульптуры. Все
