Семёна там не было. Как и следовало ожидать, вместо того, чтобы объяснять устройство пестиков и тычинок, классрук прочитала нам длинную лекцию о товариществе, которой позавидовал бы сам Тарас Бульба. Однако биологичка уступала казаку в красноречии, и потому до конца учебного года мы постоянно поддразнивали Семёна.
И больше всех над ним стебался Серёжка Зеведеев. Он в принципе не упускал случая сделать кому-то больно или неприятно. Помню, в конце четвёртой четверти у нас был урок английского языка. Класс, как это всегда бывает, был разделён на две группы, одна из которых всегда обгоняет в программе другую. Я был в сильной группе, и в тот день, когда наша учительница заболела, мне было решительно нечего делать на уроке другой группы, поэтому мы болтали на задней парте с Филиппом. Класс был до того маленький, что приходилось сидеть по трое за одной партой. Учитывая, что урок был последним, это было верхом идиотизма, однако отпустить нас домой было выше понимания учителей, которые «несли за нас полную ответственность» в учебное время. Третьим за нашей с Филиппом партой сидел Серёжка Зеведеев, который хотел принять участие в беседе, хотя нам это было неинтересно. В какой-то момент Серёжа разозлился и ударил Филиппа.
В момент удара в глазах Серёжи было столько ярости и свирепости, что мне стоило большого труда спросить у него, не охуел ли он.
– Чё? – спросил он.
– Ты что делаешь?
– Тебя ебёт?
– А тебя кто ебёт?
– Я тебе после урока стрелу забью, чтобы не вырубался на уроках английского языка.
Я принял вызов, и после урока мы вышли из школы «на стрелку».
С нами было несколько ребят, в том числе Филипп, Яша Алфеев и Петя Рыбаков. Они словно стервятники окружили нас, жаждя кровавого зрелища. В тот момент Серёжа уже успокоился, да и мне как-то не хотелось начинать драку. Около пяти минут мы стояли в боевой стойке друг против друга, но бой так и не начинался: никому не хотелось ударить первым. В какой-то момент ребята потеряли терпение: Петя Рыбаков, стоявший за спиной у Серёжи, толкнул его на меня. Я оттолкнул от себя противника, но он меня не ударил. Тогда Петя ещё раз толкнул Серёжу. Тот обернулся, и Петя ударил его. Драка длилась недолго: через пару минут, Серёжа вытирал кровь под носом, Петя выкрикивал оскорбления, а я взял куртку и пошёл домой.
Через пару недель учёба закончилась, и начались летние каникулы. После них Серёжку Зеведеева я так и не увидел, поскольку его мама всё-таки вышла из больницы, и он снова вернулся на Петровско-Разумовскую.
Всякий раз, когда я встречал Зинаиду Петровну, соседку с 21 этажа, она обдавала меня очень резким ароматом духов: судя по всему, эти духи продавались в продуктовом магазине и купить их могли только взрослые. Стеклянный взгляд на её опухшем лице чаще всего выражал отсутствие, и я не помню ни разу, чтобы она сказала мне: «Добрый день!»
Года через три после того, как мы познакомились с Катей и Колей, соседями с двадцать первого этажа, они развелись. Иногда говорят:
