держу. А сейчас вот из отпуска возвращаемся…
Час пролетел незаметно. Экскурсия в наше общее детство затронула в душе давно дремавшие воспоминания, пробудила острую ностальгию. В принципе, с Наташкой Самойловой нас ничто не связывало, только одно – школьные годы. Двадцать лет минуло со школьной поры, эта женщина была мне совершенно чужой, и в то же время какие-то интимные флюиды объединяли нас. Эти флюиды исходили из детства. Мы знали друг друга детьми. То есть теми, кем мы были на самом деле. С годами наша истинная сущность, ещё обнажённая в детстве, обрастала житейскими наростами, социальными условностями, мерзостями продажной войны, семейными дрязгами. Это как годовые кольца у дерева: каждое новое кольцо всё больше и больше, всё глубже скрывает сердцевину, в которой сокрыта душа, и чем дальше от центра, тем грубее оболочка.
Я уже порядком захмелел и потому решил возвращаться в своё купе. Руслан, изрядно накачавшийся, в упор смотрел на меня бычьим взглядом, словно я был для него красной тряпкой. Я усмехнулся, попрощался с Наташей, по-простецки хлопнул её муженька по плечу и пошёл к себе.
Старый хохол встретил меня молча и возобновлять душещипательную беседу не стал, за что я остался ему весьма благодарен. Он не спеша уничтожал свои продовольственные запасы, обильно запивая их домашней самогонкой. Я забрался на верхнюю полку и уставился в окно. На соседней полке дрых странный мужичёк субтильной наружности и неопределённого возраста. Маленький, щупленький, в очках, похожий на бухгалтера. Едва он появился в нашем купе, как сразу достал из дорожной сумки бутылку водки, в два стакана выдул её – молча, в одиночку, потом заполз на свою полку и отключился. Это было вчера вечером, с тех пор он так и лежал в отключке. Вырвался, видать, мужичёк из семейных оков, вот и решил гульнуть по полной, отметить краткий миг свободы.
Я лежал на животе и пялился в окно. Мерный стук колёс, ритмичное покачивание вагона и однообразный пейзаж за пыльным стеклом действовали на меня умиротворяюще. К чёрту все проблемы! Я еду домой, в Москву, к жене, к сыну, а это самое главное. Всё остальное в этой жизни не имеет значения.
Командировка моя закончилась. Задание главного редактора нашей небольшой газетки, в которой я трудился уже более полугода, я выполнил полностью, и теперь с лёгким сердцем мчался в первопрестольную. Отношения с шефом у меня складывались сложные, однако, надо отдать ему должное, он ценил меня как хорошего специалиста и профессионального фоторепортёра и потому на такие мелочи, как натянутость в отношениях, старался не обращать внимания.
Меня потянуло в сон, чему в немалой степени способствовали выпитая водка и мелькание бесконечной лесополосы за окном. Я находился в состоянии полудрёмы и машинально, лишённый каких-либо мыслей, наблюдал, как откуда-то из-за сплошной зелёной массы вынырнула автотрасса и асфальтовой змейкой потянулась вдоль железнодорожного полотна, всё больше и больше сближаясь с ним. Где-то впереди, наверное, будет переезд, шоссе пересечёт нашу ветку и потечёт уже с другой стороны.
Кажется, я всё-таки заснул. Уже во сне память отбросила
