сделала еще несколько отчаянных попыток донести до меня информацию, повторяя некоторые словосочетания по нескольку раз, пока я хотя бы приблизительно не понял смысл последующих манипуляций. И после нескольких неловких операций с устройством, располагающимся на моем предплечье, мне с трудом удалось установить контакт между гаджетом и персональным компьютером (при включении он закряхтел так, словно задыхающийся старик). Анна быстро перехватила инициативу, а я наблюдал, как двигался курсор мыши, то на мониторе доктора Вудстока, то на браслете. Казалось, она возилась с ним несколько минут, прерываясь лишь на мое подтверждение, которое заключалось лишь в нажатии клавиши «ввод».
Финальным штрихом (для завершения процесса оптимизации) оставалась перезагрузка устройства. Это было весьма трудно. Но я все-таки смог перезапустить свой гаджет. Отчетливо помню, как в голове пробежали мысли о целесообразности своего высшего технического образования. Оно не сделало из меня высококачественного специалиста. Ведь мне было не подвластно даже знакомство с новым устройством, элементарно познавая его многофункциональные стороны. Будь Тесла, мой давний приятель на моем месте, я был уверен точно, что он бы и без помощи Анны смог совладать с этим гаджетом, перепрограммируя его самостоятельно.
– Ох! – неожиданно воскликнула она. – Герман, нужно двигаться дальше, кто-то проник на жилую станцию… Двери были разблокированы со стороны медицинского блока… Герман?
– Это невозможно! – удивился я, вскакивая из-за компьютера. – Я же выломал сканер! Я сломал считывающий сканер! Между станциями только одни ворота? Как… Как он смог проникнуть сюда? – удивлялся я, направляясь к выходу. – Анна? Анна? – спрашивал я, утопая в страхе.
Мой вопрос остался без ответа, как и множество других, которые я вновь и вновь буду задавать в пустоту, пребывая на военно-научном комплексе «Глезе», именуемым в местных краях, как последний. Но был ли он таковым? В чем задача пропагандировать специфическую уникальность, одиночество, отстраненность от внешнего мира для данного комплекса? Вопросов было столько, что даже спустя столько времени, многие из них для меня остались неразгаданными. Моя собеседница вновь пропала в пучине шума, очередной раз оставившего меня в одиночестве, которое, кстати говоря, все больше давило на меня, морально сдавливая в своих тисках. Робинзон Крузо прожил в полном отшельничестве, будучи отрезанным от всего мира, двадцать восемь лет, пока однажды его не спасли пираты. И после стольких лет одиночества он переродился, как личность, нравственно, отбросив все человеческие невзгоды. О, я и сейчас мечтаю о подобном.
Беспрекословно слушаясь наставлениям Анны, я выбежал в центральный коридор. Аккуратно выглядывая за угол в то место, где были расположены двери, ведущие в сторону медицинской станции, я заметил, что они были разблокированы и приоткрыты так, что снизу пригнувшись, мог бы
