всех бед. Как дети не слушаясь наставления старших, обязательно увязнут в беде, так и я, увлекаясь едва ощутимыми следами цивилизации, стараясь вновь окунуться в благовонья каменных джунглей, был на границе с настоящей катастрофой. Направляясь к широкой железной двери, однотипным массивным воротам, которые разделяли сектора военно-научного комплекса «Глезе», я понимал: невообразимый коктейль эмоций захлестывал меня с головой. Размышляя о скоропостижной встрече с хищником, во мне воцарился настоящий хаос. Так же сгущали краски, точно капли едкой смолы, и мысли о семье. Я не мог оставить их одних. С какой-то стороны они были и будут смыслом существования, созидания этого мира. Я и не скрываю от своего читателя, что постоянно думал о ней.
Временами мысли были неподвластны моей воле. В чертогах своего разума я мог лицезреть свою семью, отрывки памяти о которой навечно сохранились во мне. Очень часто мне удавалось фантазировать о том, какого им было, когда Герман Хаски, их отец и любящий муж, член несокрушимой и любящей семьи, в которой царила не только гармония, а и взаимопонимание, покинул их. Я представлял Ринату, очаровательную супругу, чье сокровенное лицо никогда не тронет след старости, а морщины и вовсе казались, не сопоставимы с ее сказочной красой, в разных нарядах, то в бардовом ночном платье, при котором ее худые плечи были бы оголены, или в домашней пижаме, оголяющей ее чувственные ноги. Представлял и своего возмужавшего сына. Я фантазировал о его интересах, внешности, при которой он обязательно должен унаследовать черты своего отца. Я провел бесчисленное количество часов в грезах. Я очень любил свою семью.
В стенах «Глезе», переживая опьяняющий дикий стресс, встречаясь лицом к лицу с гниющими трупами персонала, машинами, одна из которых считала себя живой личностью, а другая целенаправленно старалась уничтожить меня, меня переполняли различные ощущения. В плане эмоций я чувствовал себя перегруженным жестким диском, накопителем, который был попусту забит информацией. Но как раз информации, которая могла бы помочь выбраться, отстегнуть оковы военно-научного комплекса, мне не хватало больше всего.
Наконец, точно крадущийся беглец, я добрался до массивных ворот, ведущих на следующую станцию. Когда же я поднес «перепрошитый» браслет к считывателю у перехода, то дверь плавно потянулась вверх, пока окончательно не поднялась. Программа распознала во мне высокий статус, позволяя двигаться меж станций беспрепятственно – именно этого я и добивался. Помнится мне, что тогда, впервые исследуя «Глезе», такие неприступные ворота казались мне единственным доступным и возможным путем для продолжения любого маршрута. Но обходные пути, скрытые от поверхностных суждений, находились всегда.
Немногие из Вас могут спросить: были ли станционные ворота аналогично закрыты и во время функционирования военно-научного комплекса? Прослушав с десяток различных аудиодневников,
