телевизор.
Настало семь тридцать утра и в покрытой мраком комнате затрезвонил будильник. На первый взгляд молодой мужчина вставал под его трель чуть дыша. Вид у него был замученный и сильно старил молодое лицо. С тех самых пор, как ему начали сниться странные сны, утекло много воды. Теперь он видит в них одно сумасшествие и ни грамма радостного прозрения. Здоровье ужасно пошатнулось с того мгновения как его бросила жена. Она держалась из последних сил. Дождалась славы своего некогда любимого мужа и еще после целых полгода терпела его неожиданные озарения посреди ночи, которые попросту превратились в психические кошмары, когда он с криками подрывался с кровати пытаясь себя убить. Он стал сам не свой, в нем стало проявляться много ненависти и злости как к себе, так и к другим. Видимо это и было финишной чертой их разрыва. После случилось то, что и с многими. Стакан! Этот ранее известный писатель подсел на него так, словно он был частью его главного органа. Само собой, вечно так продолжаться не могло. Нервы, плюс подорванное здоровье, чуть не стоили ему жизни.
Первый раз это случилось в любимом баре, когда после очередной стопки, он непроизвольно и неожиданно для самого себя, заблевал барную стойку кровью. Гордый собой он естественно отказался от госпитализации и пролежав несколько дней в койке решил повторить так полюбившееся занятие. Опрокинув вверх первую сотку бурбона его скрючило так, что он последующие сорок минут елозил по полу как змея на раскаленной сковородке, моля о смерти. Придя в себя он наконец-таки прозрел. Вылив в раковину все остававшееся в доме адское пойло, было решено записаться на прием к врачу. Весь оставшейся день он благодарил Господа за подаренное просветление.
Кое-как умывшись он попытался принять душ и приобрести хотя бы схожий вид с человеческим. Побриться, пожалуй, тоже стоит, борода отросла уже как у попа. Окружающий мир стал настолько противен за это короткое время, что не было необходимости следить за своим лицом. Его абсолютно не заботило что происходит вокруг, и он даже не замечал кардинальных земных перемен.
– Куда прешь? – Грубый женский голос закричал через окошко регистратуры.
– Я к гастроэнтерологу.
– Вы записаны? – Продолжил все тот же свирепый бас, пытающий скрыть внутренний страх, делая вид что все в жизни просто замечательно.
– Да, на девять тридцать.
– Возьмите талон. Третий этаж, кабинет триста шестнадцать. – По первому взгляду, человек работающий на выдаче талонов, был крайне недоволен своей профессией, а может быть и жизнью. Она все делала с таким презренным видом, словно ее насильно посадили в эту кабинку, и она вынуждена с утра до вечера лицезреть больные лица.
– Спасибо. – Ели сдержался в нем нервозный характер уже состоявшегося алкоголика.
Дождавшись своей очереди, весь на взводе, не пряча ни от кого страха он вошел в кабинет врача.
– Ваша фамилия?
– Хантер. Габриэль Хантер.
– Вы
