в продуктовых магазинах и на улицах, надеясь, что тот их заметит. Местная газетенка и так и этак обсуждала его эфиры, пытаясь путем сложного анализа определить, женщин какого типа чаще всего приглашает Тони; во что эти счастливицы одеты (чаще всего таковые щеголяли в туфлях без каблука); как причесаны (счастливицы частенько заявлялись в студию в бигуди); и сколько им лет (обычно больше пятидесяти). Через все статьи красной нитью проходила одна и та же мысль: ТОНИ ТРИУМФ НУЖДАЕТСЯ В МАТЕРИНСКОЙ ЗАБОТЕ?
Вот чего хотел Тони: избавиться от снов, в которых над ним смеялись малюсенькие птички с очень длинными ногами. Вот чего он боялся: что люди станут смотреть, как он ест.
А еще он скучал по матери.
Ничего этого Пит Уайатт не знал. Он не очень любил легкую музыку и вдобавок никогда не бывал восточнее Миссисипи. Этот опрятный парень с тусклыми каштановыми волосами, яркими карими глазами и довольно аккуратными ногтями всего несколько недель назад окончил старшую школу. Хотя Пит был младше Тони на десяток с хвостиком лет, он уже родился старым, то есть изначально был хорошим камнем, на котором можно построить церковь, – таким уж выкатился из лона матери.
Пит был из тех людей, что не могут не помогать. В двенадцать лет он организовал благотворительный сбор консервов и установил мировой рекорд по количеству фунтов супа-пюре из кукурузы, когда-либо розданного бедным. В пятнадцать, движимый невысказанным страданием ребенка, не имеющего друзей, накопил денег и купил каждому первокласснику в своей старой школе по цыпленку. Освещавшие этот смелый проект газеты истолковали намерение юноши превратно, в итоге три расположенные в Индиане фермы по разведению домашней птицы сначала получили удвоенные пожертвования, потом утроенные и, наконец, учетверенные. В родной город Пита прибыли две тысячи цыплят – по одному на каждого первоклассника в городе плюс три цыпленка в подарок. Этих трех цыплят Пит учил всевозможным трюкам, чтобы развлекать бабушек и дедушек в домах престарелых.
Окончив школу, Пит собирался записаться в армию, дабы пойти по стопам отца, но доктора нашли у него в сердце отверстие. Поэтому сразу после выпускного молодой человек спрятал свой стыд под спортивным костюмом и отправился автостопом из Оклахомы в Колорадо.
Вот чего хотел Пит: открыть свое дело, которое принесло бы ему столько же счастья, сколько две тысячи цыплят. Вот чего он боялся: что странная, давящая пустота в сердце рано или поздно его убьет.
До Колорадо путь неблизкий, откуда бы вы ни ехали (ну, почти что). Это означало, что путешествие обещало выдаться долгим при любых обстоятельствах, однако казалось еще дольше, потому что Пит и Тони, как большинство людей, которым суждено было стать друзьями, терпеть друг друга не могли.
– Сэр, – сказал Пит, опуская оконное стекло спустя всего несколько часов пребывания за рулем, – не могли бы вы прекратить?
Тони курил, развалившись на пассажирском сиденье, а серый день за окном
