взгляда в голове моей стало пусто: оттуда выдуло и память о коробке, чудесным образом объявившемся у меня в кармане, и о коварном хулигане Матросове, и вообще обо всём на свете. На всякий случай я зажмурил глаза. Когда я их наконец разжмурил, вокруг стояли тишина и покой. Топот хулиганской четвёрки делался всё тише и тише и скоро затих совсем. Значит, от Матросова мы отделались. Оставалось свиное рыло.
Прикрывая руками голову, я с опаской взглянул наверх.
Рыло никуда не исчезло; молча пялилось на нас с высоты, и совершенно неясно было, какие мысли у него на уме. Так оно смотрело, молчало, потом сказало очень знакомым голосом:
– Ребята, это я – Шкипидаров. Снимите меня отсюда, я уже всю задницу отсидел!
Сзади зашевелился Щелчков.
– Какой же ты Шкипидаров, – сказал он, выступая вперёд. – У Шкипидарова лицо не такое. И вообще, Шкипидаров рыжий.
– Шкипидаров я, Шкипидаров, – не унималось свиное рыло. – Это я от погони спрятался.
Вплотную подойдя к дереву, Щелчков задумчиво поскрёб по стволу.
– Голос будто похожий, – сказал он, сощурив глаз. – Но лицо… – Он снова задумался. Потом хитро посмотрел на меня, подмигнул и спросил у рыла: – Слушай, если ты Шкипидаров, ответь-ка мне тогда на вопрос: в пятницу в школьной столовке сколько ты съел пирожков на спор с Барановым и Козловым?
– Одиннадцать, – ответило рыло. – Шесть с мясом и пять с повидлом.
Всё правильно. Мы со Щелчковым переглянулись.
– Как же ты так забрался, – спросил Щелчков, – что слезть обратно не можешь? И почему у тебя другое лицо?
– Это у меня не лицо. Лицо моё – оно вот… – Из-за рыла высунулась рука, подвинула рыло в сторону, и мы увидели лицо Шкипидарова, всё в солнечных апрельских веснушках. – А как на дерево забрался, не знаю. Думал, за мной погоня.
– Интересно, – сказал Щелчков, – а не то ли это самое рыло, которое на базаре стыбзили? Шкипидаров, а Шкипидаров? Скажи честно, ты его стыбзил?
Я внимательно пригляделся к рылу. Может, то, а может, не то. Рыла они рыла и есть, все на одно лицо. Сонными заплывшими глазками оно глядело за Египетский мост. Я украдкой проследил его взгляд, но подозрительного ничего не заметил.
На дереве сопел Шкипидаров.
– Ладно, – сказал Щелчков. – Мне без разницы – стыбзил или не стыбзил. Если бы не твоё рыло, мы так просто от Матросова не отделались бы. – Он стащил с себя форменный пиджачок с чернильными разводами на кармане. – Шкипидаров, ты видел когда-нибудь, как работают пожарные на пожаре? Как они спасают людей с горящих этажей зданий? Не видел? Сейчас увидишь. – Щелчков протянул мне край своей снятой с плеча одёжки; сам взялся за другой край, второй рукой ухватившись за воротник. Я проделал то же самое, что и он. – На-а-тягиваем! – сказал Щелчков. Что есть силы мы натянули куртку. – Эй, там, наверху! – крикнул он сопящему Шкипидарову. – На счёт «один» – прыгай. – И, не медля, повёл отсчёт: – Три, два…
Наверху затрещали ветки.
