организации в управленческую структуру. В результате просто члены превращаются в деятелей, которые не только верят, но и действуют. Они вербуются на идеологических основаниях, а используются для технических.
Зелцник формулирует четыре основные задачи:
– развивать средства доступа к группам, которые являются целевыми;
– нейтрализовать конкурирующие элиты, которые также претендуют на контроль над этими группами;
– легитимизировать все полученные позиции во власти, чтобы они воспринимались людьми как власть;
– мобилизовать полученные группы, чтобы они вышли на линии, нужные для партии.
Массы в контексте партии как авангарда масс автор задает не количественно, а по степени манипулируемости. Причем манипулируемость задается под цели, которые не признаются группой.
Если опираться на гипотезу о том, что перестройке помогли извне, то следует признать, что все эти вышеприведенные четыре задачи стопроцентно были нужны и перестройке. Перестройка активировала интеллигенцию, которая вышла на передовые коммуникативные позиции, а они уже обеспечивались группой сверху – Горбачева – Яковлева, существование которой стало настоящим элементом организационного оружия, поскольку можно было не бороться с имеющейся иерархией, а опираться на нее.
Коммуникации интеллигенции, а активную роль в ней играла и техническая интеллигенция, которая за те годы была опущена на инженерную зарплату и была недовольной, охватили на следующем шаге уже более широкие слои. Выстраивается следующий переход, который нес нужный месседж:
Все это отнюдь не говорит о том, что все эти люди были подлинными разработчиками перестройки, но это говорит о том, что был готов соответствующий научный фундамент, позволяющий осуществлять такие действия на объективной научной основе. И если Советский Союз готовился к перестройке только тем, что порождал ритуальные тексты в честь очередного юбилея, то в этом вина самого Советского Союза.
В той советологии были проведены и серьезные исследования, значимые для всей политологии. Например, это подход Н. Лейтеса (см. о нем [31–33]) по психологическому профилированию политических лидеров и анализу принятия ими решений. Это книга «Операционный код Политбюро» ([34], см. также оценку этого подхода с более современных позиций со стороны А. Джорджа [35]). Потом Лейтес писал на темы анализа повстанцев, которые и сегодня остаются актуальными, поскольку там можно увидеть, например, прообраз того нарратива, который сегодня обсуждается в контексте коммуникативной борьбы, вышедшей на первое место после Афганистана и Ирака [36–37].
Есть переводы некоторых статей и редкие анализы этого периода на русском, где возник даже термин «лингвистическая советология» у Э. В. Будаева и А. П. Чудинова [38–40]. Сами американские исследователи сегодня анализируют то включение социальных наук
