поднялся.
– Милая дама, чтобы не получить такие же душевные раны, как тетя Джоан, я лучше уйду. У меня нет никакого желания через двадцать лет вызывать сочувствие друзей рассказом о моей несчастной любви.
И, повернувшись к Элен:
– Я имел счастье и несчастье познакомиться с вами…
– Ник, – сказала она, – не будьте таким упрямым и упертым… Почему вы так спешите?
Габриэлла решила задержать его:
– Будьте снисходительны к нам. Мы – старая нация с давно сложившимися традициями. Мы должны их поддерживать… Вы нравитесь нам…
– Но вы отказываете мне в доверии.
– В доверии? – повторила Элен. – Если бы вы только знали, что означает для нас слово «доверие»! Для нас это больше чем дружба, больше чем любовь… Ник, дайте мне ваш номер телефона.
– Нет смысла. Я проживаю в очень скромном отеле. Если хозяина нет на месте, то оставшийся вместо него служащий не возьмет на себя труд перевести звонок в номер. Он ответит, что я вышел из гостиницы. Впрочем, я спешу поскорее забыть о французском обаянии, жертвой которого пала моя тетушка.
– Позвоните мне сегодня вечером.
– Нет, – заупрямился он, – я не мазохист.
Он вышел из дома. Расчетливый игрок, он не исключал возможного поворота событий. Из своего закутка Крыса с заметным облегчением залаяла ему вслед. Уже за рулем своей старой машины Ник почувствовал, что выжат как лимон. Его окончательно добило посещение комнаты погибшей под колесами девушки. У красного светофора он успел сплюнуть желчь пополам со слюной. Ему необходимо было выпить глоток чистой воды. Или лучше целую бочку, чтобы прийти в себя после общения с великодушными, и гостеприимными, и такими жестокими французами. Экзальтированные и в то же время весьма практичные люди. Опасное сочетание.
– Мама, возможно, он был моим последним шансом.
– У тебя еще все впереди… – начала Габриэлла. В ее голосе чувствовалась неуверенность.
– Что?
– У тебя еще будет не одна возможность построить семью с кем-либо из местных мужчин.
– Я не хочу никакой семьи. Во всяком случае, в ближайшем будущем. У меня уже есть семья: ты и папа. Мне кажется, что это большая глупость, если не трусость, отказаться от такой заманчивой перспективы… Завтра я уеду в Париж. Побродить по музеям, посмотреть новые фильмы.
Когда вечером судья возвратился домой, он заметил, что у Габриэллы покрасневшие глаза, словно она недавно плакала. Пока она подробно описывала ему события прошедшего дня, к ним присоединилась Элен. Она была бледна и молчалива.
Корнель покачал головой:
– В этой истории вы выглядите не лучшим образом. Если вам так понравился этот молодой человек, почему вы его выставили за дверь?
Элен воскликнула:
– Потому что я совершенно теряюсь,
