была сделана в разных странах, в которых побывал за последние десять лет. Путешествия были любимым хобби Влада, больше всего ему нравилось посещать новые страны, изучать их достопримечательности, природу, изучать нравы их жителей, кухню и обычаи. Как архитектору ему было интересно воочию увидеть те шедевры знаменитых зодчих, которые он студентом изучал в строительном институте на истории архитектуры. Путешествие он воспринимал как один растянутый оргазм, это было его второе после женщин любимое удовольствие.
Всего за свою жизнь он побывал более чем в двадцати странах дальнего зарубежья, не считая СНГ, был в Египте, Израиле, Иордании, Таиланде, но особенно ему нравилась Европа, которую объездил почти всю, в основном на поезде и автобусе, так как летать самолетом не любил, да и просто побаивался. Поэтому самолетом он добирался только в те страны, куда иначе и попасть нельзя. Обычно он старался напиться еще в аэропорту, чтобы не чувствовать так остро страх за свою жизнь, когда самолет взлетал, дрожа всем своим корпусом, передавая эту дрожь вжавшимся в свои кресла пассажирам. Но ко времени посадки алкоголь уже выветривался, и садиться приходилось на трезвую голову, молясь всем богам.
Влад пытался понять, откуда у него этот страх полетов, ведь высоты как таковой он не боялся, никаких фобий за собой не замечал. Наверное, ему просто не нравилось ощущение того, что от него в воздухе ничего не зависит, и он находится полностью во власти пилотов и техники, которые уверенности в своей надежности не вызывали.
Когда он увидел свою тайскую фотографию, сразу захотелось на море, прочь из холодной загазованной Москвы, от ее вечных проблем, ощутить себя Тарзаном, вышедшим из джунглей к бирюзовому пенному прибою, на песчаный пляж, усыпанный телами загорелых женщин, влажными глазами глядящих на него.
Вспомнился единственный случай в его практике близкого знакомства со жрицами продажной любви, произошедший в Таиланде. В обычной московской жизни Влад не опускался до товарно-денежных отношений в вопросах секса, считал это унизительным для себя, платить за то обоюдное удовольствие, которое он, не будучи эгоистом, всегда старался честно разделить с женщиной. Иногда ему казалось, что женский пол даже в большей степени, чем мужской наделен Богом способностью к яркому оргазму. По крайней мере, за один раз, что он кончал, некоторые его подруги умудрялись это успеть по два – три раза. Он, конечно, не зарекался, когда ему будет лет шестьдесят, и двадцатилетние девушки потеряют к нему всякий интерес, ему, скорее всего, придется изменить своему принципу. Но сейчас он был в этом вопросе непреклонен, спорил с друзьями, доказывающими, что гораздо проще и дешевле заплатить за час любви, чем как он по несколько дней ухаживать, водить по ресторанам понравившихся женщин, не имея никаких гарантий на успех. Он с ними внутренне соглашался, но ему так было не интересно. Пропадала вся интрига отношений, которая подстегивала его на все новые знакомства, победы, неудачи. Только благодаря им он мог в полной мере
