которую когда-то после будут изучать в академии. Мне нужно сдерживать город от поступков, которые могут их в одночасье раздавить, быть воином Ахура Мазды, хлестать горящим кнутом метафор. Но что, если я не смогу?
Кроули наверняка знал об этом больше.
– Ты, желторотый, не забывай, что здесь не место для импровизаций. Оставайся в пределах классической эпики, и все будет хорошо. А отдыхать иногда нужно всем, – пожал он плечами, хотя глаза показались холодными.
И тут я понял, в чем дело. Ааре был красив, но эта красота как будто родилась из виде́ния умирающего старика, из прошлого, которое никогда не вернется, подернутого фальшью улучшающих все воспоминаний. Он был буколической зарисовкой, пасторалью, акварельным этюдом с мягкими тонами, мечтой простого парня вроде меня, а значит – мечтой предсказуемой, скучной, слишком простой. Тихий, уютный городок, в котором мало что меняется, сошедший со старинных изображений. Ааре прозябал в оковах певучей поэзии, в успокоении. Где-то под этой оберткой скрывался настоящий город, и мне стало интересно ее размотать. Высвободить то, что находится под ней, как должен делать настоящий поэт, раздирающий любые завесы и проникающий в самую суть…
Мысль эта так испугала, что я поперхнулся пивом. За последнее время голова кипела от подобного рода соображений, но так отчетливо себе ситуацию я не представлял. Нельзя играть с городом, где живет множество людей. Я здесь не ради исследований, а ради заклятия.
– Ты уже целую неделю не писал ни строчки, Тео, – продолжил Кроули. – Возвращайся к своим обязанностям, иначе Ааре начнет чудить.
– Может, вам стоит отправить меня обратно? – неуверенно спросил я, ощущая внутри неожиданную слабость. – Вы уверены, что я подхожу?
– Уже поздно, черт тебя подери! – вспылил Кроули, сбрасывая маску приятеля. – Город уже привык к тебе, попробовал тебя на вкус! Ему нужна твоя поэзия и ничья другая! Ты прекрасно установил контакт, и я не понимаю, зачем все портить. Вот твои таблетки из бункера, бери… Они помогают сохранять спокойствие.
Я взял пилюли, повертел их в руке.
– А кто-нибудь… сходил с дистанции? Я имею в виду, кто-то из поэтов-заклинателей не выполнял свою задачу? О таком не говорили…
– Не было такого, – хмыкнул Кроули. – У всех случаются временные помутнения, люди есть люди. Но поэт не может долго молчать, сеть выдерживает до его возвращения.
Только теперь я понял, как мало знаю о живых городах. Почему их так увлекает поэзия, ритм стихов, что они замирают в одном состоянии, а не меняют их постоянно, как дикие города? Куда делись все легендарные поэты, чьи стихи мы изучали? Что случится, если поэт умрет?
– Кроули, я хочу знать, как город выбирает поэтов.
– Тебе ничего не нужно знать. – Он потушил сигарету. – Скажу по дружбе: обычно неприятности начинаются, когда
