с новопреставленным бессмертным.
***
– А что вы умеете делать? – жирная блохастая гусеница ползла по яркому синему лучу, уходящему в бесконечность.
Таких лучей здесь было бесчисленное множество. Некоторые светились чистым сине-голубым светом, на единичных лучах образовались пятна и серая муть.
– Ну, в прошлой жизни я был мусорщиком, – Гримаски старался не смотреть на руководителя дата-центра, мирно ползущего в неизвестность.
– О! Мусорщик! То, что нужно! – по спине гусеницы пробежала волна, так что несколько блох свалилось на соседний луч, залипнув на нём серой мутью.
– А разве здесь есть что убирать? – удивился Гримаски, озираясь по сторонам.
– Конечно! Полно! Смотрите! – гусеница вдруг взмыла вверх, расправив нежные крылья, и приземлилась около тёмного нароста на луче. – Вот! Здесь надо чистить кэш, а вон там, – несколько взмахов крыльев, и гусеница плюхнулась на нижний луч, подёрнутый мелкой плесенью, – надо убрать куки, будь они неладны!
Пока блохи объедали нежные крылья руководителя, Гримаски бродил между лучей, дивясь, что его профессия оказалась востребованной даже в цифровом мире будущего.
– Вон там возьмите хозинвентарь и за работу, – деловито продолжила гусеница.
– Это же обычная метла! – Гримаски в недоумении вертел в руках архаичный инструмент. – У меня в реальной жизни и то была специальная машинка…
– Здесь тоже реальная жизнь, – гусеница обиделась. – Берите и метите, и вы быстро заработаете себе столько кредитов, сколько нужно!
– Мне нужен «В» -код. Родители мне дали десять кредитов. Сколько времени мне придётся мести ваш кеш?
– Это не мой кеш. Это общий кеш, – гусеница ещё больше помрачнела. – Начинайте работать, хоть вы мне уже не нравитесь. Думаю, что лет за пятьдесят вы управитесь.
– Пятьдесят лет! – воскликнул Гримаски и со злостью посмотрел на гусеницу.
– Что значит пятьдесят лет по сравнению с вечностью? – гусеница уползала вдаль по синему лучу, и её было едва слышно. – Ничто. Полное ничто.
Гримаски принял свой обычный вид, зорко оглядел хамелеоновскими глазами ближайшие места загрязнений и сжал метлу в жилистых руках.
– Невери, я иду к тебе, – сказал он и снова стал мусорщиком – теперь бессмертным.
***
Вторые пятьдесят лет дались Гримаски значительно легче. Цифровая форма существования допускала возможность мгновенного перевоплощения и перемещения. А уж сублимация приобретала поистине футуристические формы. За эти годы Гримаски наигрался вовсю: кем он только не был!
Первое время он искал Невери, и они даже встречались несколько раз, но это были странные свидания: он сидел в облаке из едва различимых цифр, а иногда и они были не видны, если Невери не хотела этого. Слепоглухонемая любовь.
Тогда Гримаски оставил эти попытки, целиком сконцентрировавшись
